Двадцать четыре секунды до последнего выстрела

Коновалова Екатерина Сергеевна

Он как будто ни на одно мгновение не сомневался в том, что изувеченный снайпер последует за ним. И правда, вскоре раздались клацающие неровные шаги. Помимо руки у Марка отсутствовала ещё и левая нога. Он двигался неровно, тяжело, но не отставал. 

Они дошли до Роял Ланкастер Лондон» — дорогой гостиницы почти у самого Гайд-парка. Шестнадцатиэтажная громадина выделялась издалека. Марк такие ненавидел. Всё это стекло, позолота, швейцар на входе гаденький, с улыбочкой. Пол натёртый. Ему казалось, что все, кто был в фойе, включая официанточек и ресепшионистку

с приметной грудью, пялятся на него с отвращением. Его должны были остановить на входе, но никто этого не сделал. Вслед за незнакомцем Марк прошёл через просторный холл до лифтов. 

Они поднялись на последний этаж, и незнакомец ключом открыл огромный люкс. Марк оглядел его с отвращением, думая, что в этой комнате, наверное, поместится весь его дом. 

В центре люкса стояла гигантская кровать. На столе — ведёрко с шампанским. Возле панорамных окон — два кресла. Марк уже подумал было, что наткнулся на извращенца, которому охота потрахаться с уродом, но тут увидел за вторым креслом установленную на сошки СВД с глушителем. 

Незнакомец снял пальто, повесил на крючок, оставшись в своей гейской рубашке и тёмных брюках, прошел к креслу и сел, закинув ногу на ногу. Марк мялся у двери. 

 — Ну же… Инструмент ждёт, — произнёс незнакомец и выразительно указал на винтовку. 

Марк сглотнул так шумно, что, наверное, даже в коридоре было слышно. 

После госпиталя он ещё ни разу не прикасался к оружию. Своего не было, денег на покупку — тоже. Да и страшно было попробовать снова и понять, что от былой меткости ничего не осталось. 

 — Хотите меня в тюрьму упечь?

 — Это можно было бы сделать проще, — пожал плечами незнакомец. — Хочу, чтобы вы для меня кое-кого убили. 

Марк медленно приблизился к винтовке. Протез мешался, так что он почти пять минут опускался на пол и занимал позу если не удобную, то хотя бы терпимую. Потом примеривался к прицелу. 

СВД он терпеть не мог. Кусок грубого говна. Но это не значит, что он не мог с её помощью кого-то убить. 

 — Кто вам нужен? — спросил он.

 — В целом, кто угодно, — хмыкнув, сказал незнакомец. — Давайте, Марк, удивите меня. Убейте кого-нибудь. На свой вкус, — и он достал маленький театральный бинокль. 

Прислонив бинокль к глазам, Джим Фоули принялся разглядывать людей в парке. Ему было интересно, кого выберет Марк. В груди что-то сжималось в лёгком предвкушении. 

Впрочем, не только выбор, но и процесс убийства заслуживал внимания. Положив бинокль на колени, Джим перевёл взгляд на снайпера и чуть прикусил губу, чтобы лишним звуком не сбить его настрой. Так уж вышло, и не случайно, что сейчас Джиму была видна только правая, не обезображенная половина лица Марка. И надо признать, эта половина заслуживала не меньше внимания, чем левая. 

До взрыва Марка, должно быть, называли смазливым. Чувственные губы, пусть даже чуть тонковатые. Густые брови (теперь уже одна, конечно). Каштановые волосы лет десять назад были его гордостью, а сейчас выпадали даже в тех местах, где не было ожогов и

шрамов. Пухлый мягкий подбородок. Джим не обманулся бы таким, но на едва вышедших из пубертата девчонок должно было работать потрясающе. С таким подбородком Марк казался добряком. 

Но в эту минуту лицо Марка искажала дивная гримаса. Все мышцы были напряжены, рот слегка приоткрылся. Язык нервно метался по зубам, касался то и дело уголков губ. Тело оставалось неподвижным, но на висках выступили капельки пота. Палец поглаживал скобу. Дышал Марк при этом правильно, ровно. Надо же, профессионал. 

Джим успел как раз вовремя поднять бинокль, чтобы увидеть, как молодой чернокожий спортсмен, совершавший пробежку по дорожкам парка, падает замертво с пулей в сердце. 

Марк не отрывался от прицела, даже чуть подкрутил его, приближая. Выдохнул сквозь стиснутые зубы. 

 — Чудесно, — протянул Джим. 

Марк тяжело поднял голову и посмотрел на него тёмным, затуманенным взглядом. Джим давно не угадывал людей так точно, до мельчайших деталей. Марк не убивал. Он насиловал через прицел и кончал выстрелом, и его потряхивало после этого оргазма. 

 — Хороший выбор. 

 — Что вам надо? — хрипло спросил Марк, стискивая винтовку пальцами. 

 — Сейчас? Завтра? Вообще? Задавай вопросы точнее, мой мальчик. 

 — Засуньте этого «мальчика» в задницу. Что вам надо от меня? 

От относительного спокойствия до ярости разгон — меньше пары секунд, отметил Джим с предвкушением. 

 — Например, чтобы ты встал и разделся. 

Марк действительно начал неловко вставать, но только затем, чтобы нависнуть над креслом Джима и прорычать:

 — Я тебе пидор, что ли? 

Джим чуть выше поднял голову, отмечая, что это ощущение — когда нечто вроде Марка Смита нависает над тобой, пылая тупой яростью, — достаточно оригинально и интересно. 

 — Давай подумаем? Гарри Ньюман, Кевин Фостер, Сэм Браун… Не думаю, что они женщины, — спокойно сказал Джим. — Ну же, не ломайся. Когда тебе ещё перепадёт секс, красавчик? 

Раз — и рука Марка сжимается на горле Джима. Ничего похожего на заигрывание, хватка такая, что можно и правда задушить. Тело Джима кашляет, хрипит, у него из глаз текут слёзы, а сам Джим с любопытством рассматривает покрасневшие глаза Марка, выкатывающиеся из орбит. 

 — Лучше уж никогда, чем стать подстилкой типа вроде тебя. 

Как только давление на горло ослабло, Джим перевёл дух, ощупал трахею, подумал, что на коже точно останутся гематомы, и заметил:

 — Разве я об этом что-то говорил? Не беспокойся, детка, я не гордый и не ханжа. 

Марк за свою жизнь ещё никогда не чувствовал такого желания растоптать и уничтожить кого-то. 

После убийства негра в крови ещё гулял азарт, возбуждение, из-за которого у него всегда были проблемы в армии. А здесь не было командования, не было напарника, который выматывал бы дебильными вопросами и советами. Только винтовка, разрешение ей воспользоваться и безучастный зритель. Всё, что нужно.