Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
Себ дёрнулся в сторону, странное наваждение немедленно рассеялось. Джим заливисто рассмеялся, а Себ рявкнул:
— Сэр!
— Что, детка?
Взяв себя в руки, он повторил, тише, но с нажимом и раздельно:
— Сэр! Не трогайте меня, — мотнул головой, сгоняя неприятное ощущение от прикосновения: — Я выполняю ваши задания, даже безумные. Слушаю бред, в котором понимаю от силы два слова из десяти. Еду куда надо, не задавая вопросов, как это прописано в моём контракте. Это всё.
Джим отсмеялся, запрокинув голову,
— А если я доплачу тебе ещё треть твоего оклада?
— Засуньте себе её в задницу, сэр, — Себ отвернулся, хотя сквозь лобовое стекло, учитывая выключенные фары, не видно было ничего.
— Видел бы ты своё лицо, мой Святой Себастиан, — всё ещё фыркая, протянул Джим и, слава господу, завёл мотор.
Себ проснулся посреди ночи, сел на кровати рывком. Прислушался. Всё было тихо, но что-то его разбудило, как сигнал тревоги. Даже не думая включить лампу, Себ внимательно оглядел тёмную комнату, твердя мысленно, что это уж точно паранойя и пора заглянуть к врачу.
Где-то вдалеке проехала машина, и снова наступила тишина. Тени лежали на своих местах, неподвижные, как и положено.
Если бы он не искал, то ни за что не заметил бы отличия. Тень от шкафа казалась плотнее прочих, хотя стояла возле окна и, несмотря на плотные шторы, должна была слегка бледнеть в свете уличного фонаря.
Но именно там, у шкафа, скопилась чернота.
Если бы хотели убить — уже это сделали бы. Оружие в сейфе, не добраться. В отличие от парочки знакомых военных, Себ не держал пистолет в тумбочке возле кровати и не спал с ножом под подушкой.
Возможно, ему просто кажется? Отголосок дурного мутного сна? Детский страх, что в темноте живёт чудовище?
Вот только Себ никогда, даже в раннем детстве, не боялся темноты. Он и сейчас не чувствовал страха, только нервы были напряжены.
Зажмурившись, чтобы избежать резкого удара по глазам, он зажёг ночник.
К шкафу, прислонившись, стоял Джим.
Себ проморгался, поднялся с кровати и уставился на босса. Они расстались позавчера вечером. И надо сказать, выглядел тогда Джим куда лучше. Сейчас он стоял с трудом, привалившись к шкафу. Его глаза с трудом фокусировались. По лицу градом лил пот, волосы намокли и липли ко лбу и вискам.
— Себастиан… — слабо позвал Джим, и Себ почувствовал трусливое желание сбежать из собственного дома.
Он не хотел очередной приступ! Не хотел быть нянькой! Но выбора ему не оставили.
— Сэр… — Себ спросил бы, какого чёрта Джим забыл у него дома, но понимал, что от этого вопроса не будет никакого смысла. В таком состоянии Джим с трудом ворочал языком, чтобы сказать необходимое.
Пошатнувшись, Джим выпрямился и побледнел ещё сильнее, хотя казалось бы, что сильнее уже некуда.
— Я боюсь их, Себастиан… — пробормотал Джим.
— Кого, сэр? — спросил Себ аккуратно, но Джим его не услышал.
—
Себ подошёл на пару шагов и вгляделся в лицо босса. Зрачки у него были расширены, а в глазах стояли слёзы.
Себ желал бы оказываться от Джима подальше во время этих приступов, но раз уж так выходило, что он был рядом, он просто не мог забить и ничего не делать.
— Джим, — мягко сказал Себ, — вам бы прилечь.
Джим вяло кивнул, снова ухватившись за шкаф, а Себ быстро заправил постель, накрыл пледом и повторил:
— Тебе бы прилечь.
Джим, кажется, просто не понял его. Он закрыл глаза, из-под век заструились слёзы, но, похоже, это была чисто физиологическая реакция, потому что они ничем не сопровождались: ни сбитым дыханием, ни всхлипами.
«Чёрт тебя дери», — мысленно выругавшись, Себ взял Джим за плечо и повёл к кровати.
Он пошёл как кукла.
Послушно сел. Совершенно безвольно лёг. Себ расстегнул на нём объёмную кожаную куртку — и выругался уже вслух.
Поверх белой футболки с надписью «Хочу вырваться на свободу» в районе левого плеча расползалось кровавое пятно. При этом на ткани никаких повреждений не было.
Понадеявшись, что Джим не отбросит копыта и не сотворит что-нибудь невообразимое за минуту, Себ (как был, босиком) метнулся на кухню, вымыл руки, взял ножницы и аптечку. Джим, к счастью, даже не пошевелился.
Заполняя эфир в голове одним единственным «твою мать» с разными интонациями, Себ разрезал футболку и сглотнул с некоторым облегчением. О Джиме кто-то уже позаботился — под футболкой обнаружилась повязка. Только бинты пропитались кровью насквозь.
— Джим… — позвал Себ. Джим открыл глаза. — У тебя есть знакомый врач? — спросил он медленно, раздельно и доброжелательно. Что-то подсказывало, что в скорую звонить не стоит.
— Я боюсь их, Басти, — прошептал Джим беззвучно: слова угадывались только по движению губ.
— Да, я знаю, — чётко ответил Себ, — но послушай, Джим… Джим, смотри на меня.
Он подчинился, широко и испуганно распахнув глаза.
— У тебя идёт кровь. Я могу срезать бинты и попытаться наложить новую повязку, но… Джим, смотри на меня, не закрывай глаза! Но я очень херовый доктор, понимаешь?
Джим растянул губы в улыбке и всё-таки закрыл глаза. Дерьмо.
К счастью, у Себа была отлично собранная аптечка. За всю гражданскую жизнь он пользовался ей от силы раза три, но обновлял, пополнял и проверял исправно. Так что, можно сказать, Джиму повезло.
Себ обработал руки антисептиком, им же обильно полил ножницы и разрезал бинты. Учитывая, что где-то кровь начала подсыхать коркой, должно было быть больно, но Джим не дёргался и продолжал улыбаться.
— Джим, — позвал его Себ, — как тебя ранили? — он промолчал, и тогда Себ предложил: — Говори о чём угодно. Но не молчи и не закрывай глаза, ясно?