Двадцать лет одного лета. Дело № 48

Марэ Тим

– Здравствуйте, Вы к кому? – спросил посетителя Карецкий, искренне полагая, что он ошибся и этот весьма приятный на вид молодой человек вовсе не тот, о ком он сейчас с отвращением думал.

– Мне в дежурке майор сказал сюда подняться. К следователю Карецкому, – ответил с немного дерзкой интонацией юноша и Карецкий понял, что он ошибся. Это был Лёша.

– Это я. А Вы…, – Карецкий дал возможность молодому человеку представиться, хотя нужды в этом уже не было.

– Аношин Алексей. Моя девушка тут у Вас.

– Бодро выглядишь для бухавшего всю ночь, – проговорил Карецкий и открыл дверь в свой кабинет. –

Заходи.

Аношин зашёл в кабинет и бесцеремонно сел на стул.

– И как тебе живётся с осознанием того, что твоя девушка в тюрьму поедет со дня на день?

Лёша промолчал. А что, собственно, он мог сказать? Он сейчас больше переживал за свою шкуру, но никаких признаков беспокойства на его лице Карецкий не видел.

– Молчишь? Ну молчи, молчи… – Он достал из шкафа бланк протокола допроса свидетеля и сел за стол. – Паспорт с собой?

Аношин вытащил из кармана куртки паспорт в кожаной, местами потертой обложке и протянул его Карецкому. Тот взял документ и принялся заполнять протокол.

– Место работы?

– Склад сыров, на Заводской, 10. Не помню, как контора называется. Грузчик.

– Судим?

– Нет.

Аношин сидел, развалившись на стуле, а с его лица не сходила самоуверенная ухмылка. Карецкий записал в протокол сказанное, где после слов «Не судим» в скобках дописал: «Со слов».

– Причина, по которой Вас сюда доставили, Вам известна?

Карецкий принял официальный тон при допросе на случай, если у Аношина в одежде спрятан микрофон. Он прекрасно помнил слова Михалыча о возможных провокациях со стороны Прусова и как раз через Аношина он вполне мог сделать какую-нибудь гадость. На ряду с этим Карецкий с трудом, но поборол в себе дикое желание встать со стула и что есть силы врезать по этой наглой ухмыляющейся роже. Умение владеть собой и держать себя в руках было заложено у него с рождения.

– Естественно, – с наглой ухмылкой проговорил он. – По делу, надо думать. Иначе чего бы меня сюда дёрнули? Или меня в чём-то обвиняют?

– А сами что думаете?

– Я не думать сюда пришёл, – грубо ответил Аношин. – У меня мало времени и я полагал, что с Прусовым мы вроде бы всё порешали. Он мне сказал, что Вам всё передаст.

– Что передаст? – удивился Карецкий, хотя прекрасно понимал, о чём идёт речь.

– Я думаю Вы сами всё знаете. Я свободен?

Аношин уверенно поднялся со своего места, чтобы уйти, как Карецкий резко остановил его громким криком:

– Сидеть! Я тебе скажу, когда ты будешь свободен. А пока что сиди смирно и отвечай на мои вопросы!

Аношин напрягся. Желваки на его скулах заходили, глаза беспокойно забегали из стороны в сторону. Он шёл сюда ничего не боясь, ведь вопрос с Прусовым он решил, точнее ему так казалось. Но, выходило так, что следак был не в курсе договорённостей и существовала вероятность домой к обеду не попасть. Он вернулся к столу и сел обратно на стул.

Прежде чем переходить к допросу, Карецкому потребовалось немного времени, чтобы остыть и сосредоточиться на деле. Затем он стал задавать обычные стандартные вопросы по характеристике личности и заполнять протокол допроса обычными общими фраза: «Я, Аношин Алексей, в настоящее время прописан по вышеуказанному адресу. На учете у нарколога и психиатра не состою, ранее не судим, к уголовной ответственности не привлекался. В настоящее

время проживаю совместно с Белинской Полиной Андреевной, живём вместе около года в её квартире вместе с её матерью, иногда в моей».

– Хорошо, а теперь расскажите своими словами о событиях прошлой ночи и начните с момента, как и когда Вы оказались в квартире Голощенковой, – как можно спокойнее проговорил Карецкий и приготовился записывать сказанное Аношиным в протокол.

– Я возвращался с работы. Времени было около 19 часов. Возле магазина встретил Голощенкову, которая вместе с двумя неизвестными мне молодыми людьми покупала водку. Молодых людей я раньше никогда не видел. Она же сказала, что это её коллеги по работе.

– Как их зовут и где найти?

– Одного кажется Михаилом звать, второго, по-моему, Романом. Фамилий их не знаю, где живут без понятия. Я же сказал, что видел их в первый раз.

– Хорошо, дальше.

– Дальше Голощенкова предложила бухнуть с ними, – Аношин замялся. – У меня с собой не было денег, на что она сказала, что могу отдать деньги потом. Затем мы вчетвером пошли к ней. В квартире мы сели на кухне и стали выпивать. Примерно через час я решил позвонить Полинке домой и сказать, что задержусь у Голощенковой. По телефону она начала возмущаться, но я не стал её слушать и положил трубку. Я правда ещё сказал, что приду домой через час, но её это не устроило. Минут через двадцать в квартиру позвонили. Голощенкова на тот момент уже была пьяная, ходила с трудом и попросила меня открыть дверь и спросить, кто там и что нужно. Я открыл дверь квартиры. На пороге стояла Полина. Она стала просить меня, чтобы я пошёл домой, но я отказался, сказав, что хочу ещё посидеть. Слово за слово, мы с ней разругались, я психанул и ушёл обратно на кухню, оставив её в прихожей.

– А она заходила к вам в кухню?

– Нет, мы разговаривали с ней в квартире. Точнее в прихожей, – поправил себя Аношин.

– Так. А после вашего с ней разговора, она сразу ушла? Дверь за ней кто закрыл?

– Блин, вот честно, не помню… Аношин сделал вид, как будто усердно думает, после чего добавил: – Я дверь за ней точно не закрывал, а вернулся на кухню. Она осталась в прихожей.

– Ясно. Дальше…

– А дальше… – Аношин почесал за ухом, откинул с глаз волосы и продолжил: – Через какое-то время, в квартиру вновь позвонили. Голощенкова к этому времени уже ушла спать в свою комнату, а мы оставались сидеть на кухне втроём. Когда в дверь позвонили, я не знаю, кто её открыл, но через некоторое время к нам на кухню зашёл оперуполномоченный Прусов. Его у нас на районе все знают. Он сказал, чтобы мы все валили с хаты. Я оделся и ушел к себе домой. К Полинке я не пошёл, так как мы с ней поругались.

Аношин говорил в точности так, как и предполагал Карецкий. Не подкопаешься. На очной ставке он однозначно подтвердит свои показания и ему наверняка плевать на Полину, лишь бы свою жопу вытащить из беды. Подтянуть его на группу лиц не получится однозначно. Карецкий записал показания Аношина в протокол допроса свидетеля, после чего пододвинул ему бланк для ознакомления. Тот внимательно перечитал и согласился с написанным. Затем Карецкий передал ему ручку и указал, в каких местах поставить подпись. Сделав это, Аношин уже было поднялся со стула и направился к двери, но Карецкий его вновь остановил.