Двадцать лет спустя (часть вторая) (худ. Клименко)
Шрифт:
— Бедные французы! — сказал Атос. — Они идут на смерть для того, чтобы Седан был возвращен герцогу Бульонскому и чтобы господин де Бофор стал пожизненным адмиралом, а коадъютор — кардиналом.
— Полноте, полноте, дорогой мой! — сказал Арамис. — Сознайтесь, что вы не философствовали бы на эту тему, если бы Рауль ваш не был замешан во всей этой сумятице.
— Может быть, вы и правы, Арамис.
— Итак, направимся туда, где происходит сражение; это будет верным средством найти д’Артаньяна, Портоса, а может быть, и
— Увы! — сказал Атос.
— Друг мой, — сказал Арамис, — так как мы теперь в Париже, то, мне кажется, вы должны бросить привычку поминутно вздыхать. Война так война, мой милый Атос. Разве вы уже перестали быть военным и сделались духовным лицом? А! Поглядите-ка, вот маршируют горожане; разве это не увлекательно? А этот капитан, посмотрите, у него совсем военная выправка!
— Они выходят из улицы Мутон.
— Барабанщик впереди. Совсем как настоящие солдаты. Да взгляните же на этого молодца, как он раскачивается да выставляет грудь колесом.
— Ого! — воскликнул Гримо.
— Что такое? — спросил Атос.
— Планше, сударь.
— Вчера он был лейтенантом, — сказал Арамис, — сегодня он капитан, а завтра будет полковником. Через неделю этот молодчик станет маршалом Франции.
— Порасспросим-ка его, — сказал Атос.
Они подошли к Планше, который, гордясь тем, что его видели во время исполнения им служебных обязанностей, с важным видом объяснил, что ему дано приказание занять позицию на Королевской площади вместе с двумястами людей, составляющими арьергард парижской армии, и оттуда двинуться к Шарантону, когда явится надобность.
Так как Атос и Арамис направлялись в ту же сторону, они примкнули к маленькому отряду. Планше довольно ловко проделал несколько маневров со своими людьми на Королевской площади и в конце концов построил их в арьергарде длинной цепи горожан, расположившихся вдоль улицы Сент-Антуан в ожидании сигнала к бою.
— Денек будет жаркий, — воинственным тоном заявил Планше.
— Да, конечно, — ответил Арамис. — Но только неприятель отсюда далеко.
— Ничего, сударь, — сказал один из солдат, — скоро расстояние сократится.
Арамис поклонился, потом, обернувшись к Атосу, сказал:
— Меня не соблазняет располагаться лагерем вместе с этими людьми на Королевской площади. Едем вперед: мы увидим все гораздо лучше.
— Кроме того, господин Шатильон не явится искать вас на Королевской площади! Итак, вперед, мой друг!
— Да ведь и вы собирались сказать два слова господину де Фламарану?
— Друг мой, — сказал Атос, — я решил не вынимать шпагу из ножен, пока меня не заставят это сделать.
— С каких это пор?
— С той минуты, как я вынул из ножен кинжал.
— Вот что! Вы все еще вспоминаете господина Мордаунта.
— Ш-ш… — произнес Атос, прикладывая палец к губам и улыбаясь столь характерной для него грустной улыбкой, — не будем говорить о Мордаунте; это принесет нам несчастье.
Атос поскакал к Шарантону через предместье и Феканскую долину, черневшие вооруженными горожанами.
Арамис, само собой разумеется, отставал от него не больше чем на голову лошади.
XXXVI. Битва под Шарантоном
По мере того как Атос и Арамис продвигались вперед, проезжая мимо войск, расположенных эшелонами, они замечали, что доспехи сменялись блестящими латами, а пестрые алебарды новенькими мушкетами.
— Мне кажется, здесь и будет настоящее поле сражения, — сказал Арамис. — Посмотрите на этот кавалерийский отряд у моста, с пистолетами наготове. Берегитесь, везут пушку!
— Послушайте, мой друг, — сказал Атос, — куда это вы привели меня? Мне кажется, что все окружающие нас люди принадлежат к королевскому войску. Не сам ли это Шатильон едет нам навстречу со своими двумя бригадирами?
С этими словами Атос обнажил шпагу, меж тем как Арамис, решив, что они в самом деле перешли черту парижского лагеря, схватился за пистолеты.
— Здравствуйте, господа, — сказал герцог, приблизившись к ним, — я вижу, вы не понимаете, что тут происходит, но одно слово вам все объяснит. У нас перемирие. Сейчас происходит совещание: принц, господин де Рец, Бофор и герцог Бульонский обсуждают положение дел. Поэтому одно из двух, шевалье: или дело не наладится, и мы тогда еще встретимся, или все будет улажено, и я, избавившись от командования, опять-таки смогу встретиться с вами, шевалье.
— Сударь, — сказал Арамис, — я больше ничего не желаю. Но позвольте предложить вам один вопрос.
— Пожалуйста.
— Где находятся уполномоченные?
— В самом Шарантоне, во втором доме направо при выезде из Парижа.
— Это совещание было заранее условлено?
— Нет, оно явилось, по-видимому, результатом нового предложения, которое кардинал Мазарини сделал вчера вечером парижанам.
Атос и Арамис, улыбнувшись, переглянулись друг с другом; им было лучше всех известно, каковы были эти предложения, кому они были сделаны и кто их сделал.
— А дом, в котором собрались уполномоченные, кому он принадлежит?
— Господину де Шанле, который командует вашими отрядами в Шарантоне. Я говорю: вашими отрядами, ведь, по-моему, вы фрондеры.
— Да… почти, — сказал Арамис.
— Как — почти?
— Э, вам, сударь, лучше кого-либо другого известно, что по нынешним временам никто с уверенностью не может сказать про себя, кто он такой.
— Мы стоим за короля и принцев, — сказал Атос.