Двадцать один год
Шрифт:
Слушая её, Лили отрешенно смотрела на озерную рябь. Перед глазами мелькали два лица – широкое, багровое – Вернона Дурсля и тонкое, юное, дышащее надменностью – Регулуса Блэка. За ними показались другие: Тобиас Снейп соседствовал с Барти Краучем-младшим, Петуния – с Эльзой Смит.
– Магглы, положим, тоже не ангелы, и далеко не все из них – умницы. Моя сестра возненавидела меня, потому что со мной происходили странности. А знаешь, кто так порол Северуса? Его отец-маггл. Пил и избивал жену и сына.
Алиса вздрогнула и чуть слышно вздохнула. Лили невозмутимо продолжала:
– Есть, правда, еще инквизиция. Чистокровные ею любят попрекать, забывая, сколько магглов люди Гриндевальда спалили в лагерях смерти.
Алиса побледнела и зажмурилась.
–
– А с преступниками что делать? – тихо спросила Лили. – Если их наказание не будет жестоким, другие тоже будут безбоязненно совершать преступления.
– Если мы намерены дрессировать людей, как щенков, - в голосе Алисы появилась твердость, - то мы ничем не лучше тех, кто был до нас… Тех, кто допустил инквизицию и Гриндевальда.
В дни, остававшиеся до выпускного бала, Лили прощалась с Хогвартсом. С Джеймсом, с подругами или одна, она обходила окрестности, вспоминая разное: как они с Северусом смотрели вслед аврорам, уводившим арестованного профессора Фенвика, как на отборе в команду по квиддичу она разбилась, лишившись способности летать, как на первом уроке Ухода за магическими существами наблюдала за кормлением гиппокампа, как, когда Джеймс подвесил Оули, все вместе гриффиндорцы ушли с урока – тогда-то её душа впервые забилась, потянувшись к лохматому задире Поттеру. А вот то роковое место, где на пятом курсе, после экзамена по ЗоТИ, Джеймс с компанией напал на Северуса. Произодшее тогда больно и гадко вспоминать, но все же хорошо, что сложилось именно так. Иначе кто знает, может, Лили до сих пор была бы одна, не решаясь порвать с Севом и боясь приблизить к себе кого-нибудь из-за его ревности, а Джеймс сох бы от скуки с Пенни-Черри.
Лили чувствовала, что, в конечном итоге, ни о чем не жалеет и вряд ли будет сильно скучать. Хогвартс дал ей многое, его можно, пожалуй, назвать хорошей школой, но он остается позади, и вряд ли она хотела бы вернуть дни, проведенные там. Она не расстанется с теми, с кем хочет поддерживать отношения, а разные слизеринцы и рейвенкловцы пусть хоть сквозь землю провалятся – легче без них. Да, не будет больше для нее ни алого поезда, ни Хагрида с жуткой псиной, ни портретов, обитатели которых ходят друг к другу в гости – зато и грязнокровкой никто безнаказанно не обзовет.
…Бальное платье на сей раз Лили подарили на каникулах родители: понимали, что на школьный выпускной она не может остаться без наряда. Оно сейчас висело в спальне, в шкафчике, и иногда девушка доставала его полюбоваться. Кремовое, до щиколотки длиной, оно падало изящными складками; на груди была легкая драпировка, широкие кружевные рукава доходили до локтя. Внизу стояли, словно ожидая, покуда их возьмут, белые лодочки. В волосах – Лили знала точно, уже договорилась с профессором Спраут – у нее будет маленькая белая роза. На сей раз хочется выглядеть безупречно, ведь она идет на бал вместе с Джеймсом.
Девчонки, наслаждаясь бездельем, валялись рядком на полу и обсуждали наряды. Марлин мечтала о небесно-голубом платье, расшитом серебряными нитями. Алиса выбрала серебристое, простого покроя, длиной чуть ниже колен, и того же материала ленту. Мери, не изменяя любви к короткому и обтягивающему, привезла наряд, расшитый по белому фону райскими птицами.
– Люпину должно понравиться, - шутила Марлин, как всегда, болтая в воздухе ногами. Мери на сей раз шла на бал, как и хотела – с Люпином, Марлин, конечно, с Сириусом, а Алисе достался Петтигрю: ему ведь тоже нужна была пара.
День выпускного прошел суетливо. Семикурсники паковали чемоданы, прощались с друзьями помладше, а кто-то, проморгавший остальные дни, торопился подготовиться к балу теперь. Лили последние дни мало говорила с Джеймсом и уже очень давно не оставалась с ним наедине, но за завтраком и обедом он так ей подмигивал, что она не сомневалась:
Около семи часов девочки, как и полтора года назад, спустились вниз, к ожидавшим их в гостиной мальчикам. Джеймс на сей раз был с остальными – Мародеры, как один, облачились в бордовые фраки с золотистыми отворотами и такими же бабочками – подал Лили руку, помог спуститься, галантно поцеловал ей пальцы. Марлин и Сириус, едва прикоснувшись друг к другу, затрепетали от напряжения, пробегавшего по телам. Мери хмуро поправляла Ремусу бабочку, он смотрел виновато. Питер, подавая руку Алисе, выглядел разочарованным: наверное, он мечтал о ком-то более эффектном.
– Хороша я, Джеймс? – Лили лукаво прищурилась.
– Слов нет, как хороша, Лилс. А я хорош? – и он приосанился, удивительно статный и изящный в ярком костюме.
– Для меня сойдешь, - она взяла его под локоть. – Ну что, пойдемте все? Пора.
По коридору плыли разноцветные фонари, непрерывно стекал наколдованный звездопад. В воздухе, стрекоча крыльями, порхали феи. Большой зал был убран омелой и розами. Тонко пахло сосновой хвоей, на придвинутых к стенам столах блестели фужеры и золотилось в зеленых бутылках шампанское. Деканы в праздничным мантиях стояли у дверей, встречая подопечных последними наставлениями. Профессор Макгонагалл объявила Сириусу, что бал открывает он: ни Снейп, ни Обри так и не сумели найти партнерш.
– Есть в мире справедливость, - Блэк приподнял подбородок. – Ну что, ты следующий, Сохатый?
– Естественно,- Джеймс плотнее перехватил локоть Лили. – Третье и четвертое места также заняты, а остальные пусть занимают очередь!
– Пусть змеи плетутся в хвосте! – рассмеялась Марлин.
И правда, слизеринцы предпочли вступить в танцевальный круг не первыми, чем идти сразу за гриффиндорцами. Сначала набились хаффлпаффцы, и первыми – Арчибальд Уизерби в замшевом пиджаке с Пенни-Черри, разодетой в пышное платье в широкую полоску, черную и желтую (Марлин, указав на нее веером, изобразила жужжание шмеля). За ними подтянулись рейвенкловцы: Лили различила лиловое короткое платье Кристал Хобхауз и палевое, с оборочками – Мелани Эрроуз, которую держал под руку Джон Долиш. А вот за ними-то показались и слизеринцы. Энтони Гринграсс, как всегда, строгий и элегантный, стоял с Летицией Гэмп в бархатном вишневом платье; в высокой прическе девушки мелькала среди черных прядей лента в тон. Поодаль держались еще Электра Мелифлуа в золотистом наряде, любезничавшая с Альфредом Эйвери, и Линнет Фоули в черно-белом – её развлекал разговором Мальсибер, более, чем обычно, слащавый в белом фраке. Его отца недавно отпустили под залог, и все только удивлялись, откуда у Мортимера еще брались деньги на развлечения.
– Не зевайте! – шепнула Марлин, что-то углядевшая в глубине зала. После первых бравурных аккордов, прозвучавших неожиданно, полилась мелодия плавная, как ход корабля по спокойной полноводной реке, и Лили узнала «Сказки Венского леса».
Голубые волны платья Марлин замелькали посреди Большого зала. Лили положила руку на плечо Джеймсу, его ладонь скользнула по её талии, и вместе они нырнули в музыку, на круг.
Вальс завораживал, пьянил, кружил голову. Лили чуть постукивала каблучками, весело оборачивалась, глядя по сторонам; ей хотелось безудержно смеяться. Рядом легко, как птицы небесные, кружились Сириус с Марлин, но их заслоняли все новые и новые пары. Джеймс с Лили полетели мимо стульев у стены, где сидели те, кто в танцах не участвовал. Мэрион Риверс в траурном платье о чем-то говорила с ломавшим пальцы Айзеком Гольдштейном. Бертрам Обри что-то ядовито шептал товарищу, тощенькому Оскару Фьюджу, также оставшемуся без пары. В стороне от всех, в углу, сидел Северус и пепелил взглядом пустую рюмку. Лили могла бы поспорить, что в той рюмке уже не один раз за вечер побывало огневиски. Её немного удивило, что Северус раздобыл где-то поношенный, но приличный костюм, однако она вспомнила про службу проката Хогвартса.