Двадцать один год

Кинешемцева Мелания

– Тетя Гестер Хорнби?

– Да, и мать Линнет Фоули. Оливия Фоули, в девичестве Хорнби. Она не Пожирательница, но у нее какая-то связь с Неназываемым. Она имеет на него влияние куда большее, чем Араминта Мелифлуа. Что ж, остается ждать развития событий. В аврорате прикидывают, не арестовать ли заблаговременно обоих Гринграссов – и отца, и сына…

– А сына-то за что? – у Энтони был столь печальный вид, что его стало жаль, да и Лили помнила: он ни разу не обидел никого из магглорожденных. – Энтони даже грязнокровкой никого никогда не называл!

–

Да уж, странно, что при таком отце ему удалось не вырасти расистом. Хотя и Сириусом ему стать не дано. За что его надо арестовать? А так, для профилактики.

Возвратившись домой, Лили ожидала найти Джеймса и Сириуса мирно спящими в гостиной, или, в крайнем случае – на кухне горланящими песни, но не нашла их нигде вовсе. Что ж, возможно, они отправились в паб: ничего страшного, завтра поболеют и придут в себя. Лили знала, что бывают антипохмельные заклинания, но не собиралась их осваивать. Пусть испытывают все последствия своего поведения.

Она собралась было отправиться к Батильде, давно зазывавшей её в гости, снова, чтобы поведать какую-то необыкновенную историю, даже отрезала два куска пирога с патокой, чтобы им было, с чем выпить чай, когда в гостиной раздался шум. Лили, сжав палочку, скользнула по коридору, замерла и с облегчением вздохнула, услышав голоса парней. Вошла: Джеймс и Сириус возвышались над Питером, в плохо завязанном, застиранном халате сидевшем на полу.

– Что случилось?

– Все спиртное мы выпили, Эванс, поэтому лучше сделать чаю вот этому недоумку, - Блэк небрежно кивнул в сторону Питера. – И дай ему на себя посмотреть поближе. Пусть усвоит ,чем порядочная женщина отличается от дешевой шлюхи.

Лили сузила глаза. Ей вспомнилась Пенни-Черри, пришедшая к Питеру в больницу, и заклубились нехорошие догадки. Впрочем, Сириус и сам уже принялся рассказывать, в то время как Джеймс и Питер одновременно покраснели.

– Представь, Эванс: мы с Сохатым сидим, расправляемся с огневиски, вдруг влетает в окно сова с запиской от Питера. Мол, спасите, помогите, на мой дом напали. Почерк странный, ну да с пьяных глаз не особо разберешь. Протрезвили себя наспех – и к нему. Вваливаемся, а он в постельке валяется, и ты подумай, с кем? С Пенни-Черри – помнишь такую белобрысую шлюху?

Лили нервно кивнула. Питер захныкал:

– Я не писал никакой записки! Это все она!

– Да всем все ясно, кроме тебя, - Лили показалось, Сириус сейчас пнет Петтигрю – так Блэк был зол. – Так эта потаскуха, когда нас увидела, еще и визжать принялась, что Питер – ничтожество и она все нарочно спланировала, чтобы Джеймсу отомстить.

– Идиотка, - вставил Джеймс.

– Мы велели ей выметаться, а сами Хвоста одели и сюда приволокли. Ну что, Хвост, повтори, что ты слепорожденный идиот.

– Я слепорожденный идиот, - повторил Питер покорно. Его грузная фигура обмякла, и она замер, бессмысленно глядя в пол. Лили попыталась представить, о чем он думал, что чувствовал в ту минуту, когда Пенни кричала про него гадости друзьям, когда

он понял, как его цинично использовали – и комок подкатил к горлу, как при виде бездомного котенка. Склонившись к Петтигрю, она попыталась приподнять его за плечи, но он был для нее тяжел.

– Вставай, Питер. Пойдем, я тебя чаем напою. Бедный ты, бедный…

Лицо Питера перекосилось, и он вдруг зарыдал, уткнувшись ей в грудь.

========== Глава 68. Убийство ==========

Ремус вернулся в августе. Вопреки своей тактичности, никого не предупредил: просто однажды дождливым утром, когда Джеймс и Лили едва закончили завтрак, постучался сначала в оконное стекло кухни, потом в дверь. Джеймс впустил Люпина, и тот шагнул на порог осторожно, боясь запачкать чисто вымытый пол. С плаща бежали целые потоки. Одну руку Ремус прижимал к груди, словно её свело судорогой.

– Ты ранен? – испугалась Лили больше, чем следовало бы. Должно быть, просто война расшатала ей нервы.

– Нет, - засмеялся Люпин. – Просто командировка моя пока прервана. А рука… я кое-кого встретил в Лондоне и решил вас с ним познакомить.

И тут из-под мокрого воротника раздался тоненький писк. Ремус спешно расстегнул плащ, и Лили приняла на руки крошечного котенка, едва открывшего глаза. Шерстка была такой грязной и мокрой, что разобрать цвет не представлялось возможным. Ладони Лили слегка дрожали, пока по ним топтались слабенькие лапки, и Джеймс поспешно забрал котенка к себе, уложив на широкое плечо.

– Ну что, парень, мыться пойдем? – он попробовал пощекотать котенка под подбородком, но тот, видимо, приняв его палец за мамкин сосок, принялся лизать. – Э, да ты голодный. Лили, у нас сложный выбор: кормить Лунатика, кормить этого парня или сначала мыть того и другого.

– Мыть меня не надо, - поспешно заверил Люпин. – А поесть я и сам могу, только оставьте что-нибудь. У парня, кстати, ухо порвано.

– Да с чего вы взяли, что это парень? – слегка рассердилась Лили. – Может, самая настоящая девочка? Дайте-ка посмотреть!

К торжеству Лили, то в самом деле оказалась девочка. Кошечка стойко вынесла и мытье, и прикладывание примочки: на столь маленьком и слабом существе Лили побоялась использовать толком не освоенные исцеляющие заклинания. Когда хрупкое тельце вновь оказалось в ладони, Лили не смогла подавить грустный вздох: ребрышки, выступавшие под свалявшейся шкуркой, напомнили ощущение, когда она в детстве обнимала Северуса, и в нее упирались его ребра, тоже торчавшие под кожей. Котенку было устроено роскошное ложе: коробка, устеленная ватой и фланелью. Между тем Джеймс пересказывал Люпину все, что случилось за последние месяцы, начиная от несчастья с Карадоком и Эммелиной и заканчивая предполагаемой гибелью Регулуса Блэка. Впрочем, все уже поверили в то, что юноши нет в живых: о нем месяц не было никаких известий. Даже про случившийся с Питером конфуз рассказать не забыл. Люпин слушал с грустным, но мирным видом.