Двадцать один год
Шрифт:
– Сварганить бы что? – пробормотал Джеймс. – Или в душ сначала?
Лили молчала. После пробуждения ей показалось, будто неуловимо изменилось что-то внутри, но что же, она не могла понять.
– Пожалуй, переоденемся и поедим. Сосиски сварю. А то, кроме крекеров, весь день ничего в желудке не было.
– И то верно.
Стягивая джинсы с водолазкой, переодеваясь в домашнее платье, Лили прислушалась к себе. Никаких признаков боли, воспаления – да и то ощущение было скорей приятным, с болезнью не связанным. Но оно было настоящим, не фантомным.
Однако Джеймс смотрел голодными
О том странном ощущении Лили вспомнила две недели спустя, тревожно сверившись с женским календарем. После случившегося прошлой зимой выкидыша она стала осторожнее себя вести. Подождав еще неделю и не дождавшись изменений, поспешила к медсестре из Мунго, жившей через улицу.
Той лишь пришлось произнести несколько заклинаний особого рода.
– Ну что ж, голубушка, поздравляю. Вы беременны. Срок очень маленький, недели три, - и добавила, увидев изумленное лицо Лили. – Можете обратится в Мунго, там мои слова подтвердят.
Лили терла висок, соображая. Она беременна? Значит, скоро станет матерью? Ну что вы, она хотела детей от Джеймса, мечтала заботиться о маленьком существе… Но чтобы именно сейчас, когда идет война, и в Ордене каждый боец на счету?
Нет, об аборте не может идти и речи. Они родит этого ребенка и будет его очень любить. Они с Джеймсом как-нибудь справятся; к конце концов, и в Ордене-то она была не лучшим бойцом. Но… чтобы вот так разом, неожиданно для себя стать матерью? Как это странно!
Лили положила руку на живот. Ей отчаянно захотелось посмотреть на своего ребенка, немедленно поговорить с ним, но она одернула себя. Там, внутри, он похож, наверное, на ежевичную ягодку. А может, уже и на тритончика – что-то она подзабыла этапы развития плода, а ведь отец её и с этим знакомил. Во всяком случае, человечек еще только будет.
Осторожными шагами, боясь задеть что-нибудь животом (пусть он пока совершенно плоский) Лили покинула дом медсестры. Кто-то неведомый ехал в ней, как в карете. Лили рассмеялась, представив пухлое младенческое лицо. «Пусть он будет похож на Джеймса. Пусть будет полной его копией, но только сохранит что-то от меня… Нет, лучше от моего папы».
Дома Джеймс слушал радио. Барти Крауч-старший, несмотря на все интриги чистокровных, по-прежнему удерживал власть, и никто не сомневался, что до отставки нынешнего министра магии остались считанные месяцы.
– А сейчас прослушаем новый хит великолепной Селестины Уорлок «Расколдуйте меня от любви к нему!»
Джеймс фыркнул:
– Когда эта бабуля угомонится?
– Она еще нас с тобой переживет, вот увидишь, - Лили уселась на стул. Помялась. Все-таки объявлять страшно – а хотя чего бояться?
– Джеймс, знаешь, я ходила к мисс Дюк, медсестре…
– Так, и что же? – хлопнул глазами Джеймс. Его лицо стало встревоженным. – Ты не заболела?
– Нет. – Лили выдавила улыбку, хотя сердце рвалось от волнения. – Я… Ты знаешь… В общем, у меня будет ребенок. От тебя.
Более
– Джеймс, ну так что?
– Что – что?- он бессмысленно посмотрел в стол. – Это… здорово. Нет, Лилс, в самом деле замечательно. Особенно, если будет парень. Но если девочка - тоже хорошо. Красивая, вся в тебя, - он покачался на табурете. – Вот что, нам ведь надо пожениться.
– Зачем?
– не поняла Лили.
– Как? Что бы у тебя и ребенка было это… положение в обществе. Чтобы ты была миссис Джеймс Поттер, а он – мой законный сын или дочь. Это обязательно надо, Лилс. Всякое может случиться. Погоди, я сейчас, - Джеймс сорвался с табурета и убежал. Лили по инерции покрутила настройки у радио.
– У нас в гостях Ксенофилиус Лавгуд, ведущий колонки «Наука и жизнь магического мира» в газете «Ежедневный Пророк». Мистер Лавгуд, несмотря на социальную напряженность, магическая наука не стоит на месте. Что наиболее значимого случилось в ней за прошедший месяц?
Невидимый Лавгуд прокашлялся. Лили представила себе долговязого парня в сандалиях из шнурков, с множеством косичек, перевязанных веревочками, и в жилете на голое тело. Наверное, сейчас Ксено выглядит совсем иначе – а может, наоборот, не изменился.
– Главный, на мой взгляд, двигатель прогресса – эксперимент, вещал Лавгуд протяжный полусонным голосом. – И я рад, что встречаю смелых экспериментаторов, не жалеющих себя ради науки. Вот, например, юная Пандора Касл – она только в этом году окончила Хогвартс…
«Знай наших», – порадовалась за нее Лили. Они с Пандорой едва ли два слова сказали за все годы учебы, но после нападения Пожирателей Лили её жалела.
Наконец Джеймс вернулся на кухню – с довольным и лукавым видом. Опустившись на одно колено перед Лили, он открыл маленький бархатный футляр, который держал в руках. На бледно-голубом атласе поблескивало золотое колечко.
– Мисс Эванс, я прошу вас оказать мне честь и стать моей женой, - он поцеловал её руку, - пока смерть не разлучит нас.
– Да, - пролепетала Лили, утрачивая способность мыслить. Джеймс надел кольцо ей на палец.
Свадьбу назначили через месяц: Джеймс очень торопился. Для Лили начались дни, полные предпраздничных хлопот: старших родственников у них почти не осталось, организовывать пришлось бы все самим, а одна перспектива этого выбивала из колеи.
Однако сначала помочь поспешили дядя Джеймса (тетка его несколько повредилась в рассудке), и куда больше - кузина Сириуса, Андромеда – тогда-то Лили и познакомилась с ней. Это оказалась очень красивая шатенка, с королевской, как у всех Блэков, осанкой и дивным беломраморным лицом, на котором странно выделялись чуть лихорадочные черные глаза. При первом знакомстве она показалась несколько высокомерной и чопорной, впрочем, это ощущение развеялось почти сразу: с Лили она заговорила простым и приветливым тоном (правда, некоторые её интонации напоминали Летицию Гэмп, заставляя Лили слегка морщиться).