Двадцать один год
Шрифт:
– Так почему мы не пробуем запугать их в ответ? – вступил в разговор Сириус Блэк, до этого напряженно вновь и вновь пробегавший глазами статью о гибели Сполдинга. – К примеру, показательно казнить какого-нибудь темного мага или взять в заложники несколько чистокровных семей. Только не спрашивайте, чем мы в таком случае будем лучше их, - бросил он не то Люпину, не то Алисе, косившимся неодобрительно. – В стране идет война, это ясно, и Крауч, по-моему, прав, что не выбирает методов. Он даже еще либеральничает.
– Дружище, но должна же быть какая-то мера, - на удивление неуверенно возразил Джеймс.
– Ты не хуже меня
Лили рассматривала изображение Метки. Оно внушало омерзение, а ведь девочка уже слышала, что каждого, вступающего в ряды пожирателей, именно таким изображением клеймят. Неужели можно добровольно согласиться носить на руке такую гадость? Ради чего? Только чтобы вырезать таких, как она? Да кому она или другие магглорожденые помешали?
Наверное, очередной ссоры с Северусом было бы не миновать, да он накануне попал в Больничное крыло: не от переутомления, не то от холодного воздуха подземелий у него так подскочила температура, что за ужином он чуть не потерял сознание. После уроков Лили как раз шла по коридору, думая, лучше ли навестить друга после обеда или совсем поздним вечером, когда услышала голоса Регулуса и Летиции. Осторожно выглянула из-за угла: оба сидели на подоконнике, причем слизеринка куталась в нежную шаль сливового цвета, недавно присланную отцом. Неделю назад у нее родился брат, и отец, гордый появлением наследника, не мог не прислать подарка и любимой старшей дочери.
– Напомни мне в следующий раз захватить статью про Сполдинга. Северусу будет очень интересно, такое необычное действие проклятия…
«Ага, - подумала Лили. – Стало быть, Сева уже навещали. Ему будет интересно почитать о том, как погиб человек? Ну что ж…»
– Ты все-таки и её вырезал? – Летиция, кажется, тоже не одобряла любопытства приятеля. – Никто не спорит, что действие проклятия необычное. Но эта колдография Метки… И потом, Регулус, человек погиб.
– Человек? – раздельно произнес Блэк, и Лили представила, как вытянулось его бледное надменное личико. – Полно, Летиция. Он рожден от магглов, а магглы – животные. Так можно ли считать рожденного от животных человеком?
На секунду Лили понадеялась, что Гэмп резко ему возразит, но слизеринка молчала. Выглянув вновь, Лили увидела, что Летиция по привычке низко склонила голову, так что темные пряди занавешивают лицо.
– Маги или магглы, - наконец глухо и с горькой иронией проговорила она. – Маги или магглы, вы все, британцы, одинаково нетерпимы. Шотландцы не любят англичан, англичане не любят ирландцев, а уж как вы все дружно презираете приезжих – диву даешься. Вот в чем причина того, что сейчас началась война – ты ведь давно понял, она идет. Вы молитесь на свой уклад, и потому, как вы не любите иностранцев, так не любите и магглорожденных. Конечно, те, кто пришел извне, должны соблюдать законы и обычаи места, куда они пришли, но…
– Ты все упрощаешь. Магглы – не просто другие, это принципиально низшая порода людей.
– Что и требовалось доказать! Все, что отличается от вас, означает в ваших глазах принципиально низшее. Знаешь, я до сих пор не общаюсь со своими кузинами по материнской линии – с сестрами Фиорелли…
– А разве тебе хочется? Две сумасбродки, не знающие приличий.
– Когда-то хотелось, но было запрещено. Ни мать, ни я не должны общаться с итальянскими родственниками, иначе отец будет лишен
Теперь Регулус задумался и помолчал.
– Я сочувствую тебе и твоей матушке, но, согласись, допускать, как ты говоришь, приезжих до власти по крайней мере неразумно.
– Возможно, но сейчас-то речь идет не о допуске к власти, а о праве на жизнь. На жизнь в равных с другими условиях.
– В равных? Ты действительно считаешь, что Эванс, Макдональд, Дирборн и им подобные заслуживают равных условий с нами?
Летиция негромко рассмеялась.
– Ты меня поймал. Допустим, большинство магглорожденных, которых я знаю, мне несимпатичны. Макдональд груба, как матрос, Эванс - близорукая ханжа, Дирборн совершенно глупа, а Грин – лизоблюд. Но они мне несимпатичны чисто по-человечески, и, будь они чистокровны, не уверена, что относилась бы к ним лучше. Вот против Мелани Эрроуз я ничего не имею.
Лили стиснула кулаки с досады. Еще бы кто-то имел что-то против Мелани Эрроуз – очкастой рейвенкловки, тихони из тихонь, сущей белой мышки, которая могла удивить разве что тем, что пытается почитать «Сказки барда Биддля» как они есть, в оригинале, написанные рунами. А она, Лили, стало быть, близорукая ханжа… И ведь Северус наверняка понимает, как к ней относятся Гэмп или Регулус Блэк, но продолжает водить с ними дружбу. Что ж, прекрасно. Она не будет навещать его в Больничном крыле, хоть лихорадка его тряси.
…Вечером Марлин, растянувшись на кровати, промурлыкала:
– Девочки, знаете, Поттер был прав. Наш Оули – действительно Нюнчик номер два. Или, если учитывать их последовательность – номер один скорее. Мне тут про него написали.
– Написал? Кто? – Лили привстала.
– Люси, моя мачеха. Видите, и без Пенни-Черри обошлись. Люси просто навела справки – у нее есть некоторые знакомые… В общем, Оули был самым непопулярным парнем у себя на потоке, над ним смеялись все, кому не лень. Он вздыхал по одной рыжей девице – рыжей, Лили, заметь. И однажды она сама пригласила его на свидание, на поляну близ Озера. Но только не предупредила, что на это же свидание позовет еще кучу друзей, и у кого-то из них будет фотоаппарат. В общем, ему еще долго подбрасывали его собственные колдографии: разодетый, с букетом, прыщи замазаны… - Марлин фыркнула, подавившись смехом.
– Нехорошо эта девчонка поступила, - полусонно вздохнула Алиса.
– Так кто говорит, что хорошо? – буркнула Мери. – Только Лили-то тут при чем?
– Лили похожа на ту девицу, видимо. Вот он теперь и отыгрывается… Взбучку он хорошую, конечно, заслужил. И потом шелковый станет. Знаешь, такого к ногтю прижать – раз плюнуть. Только не побрезгуешь ли? Это же все равно, что слизняка раздавить.
Лили призадумалась. В самом деле, Оули всего-навсего таков, каким когда-нибудь станет её друг. Даже жаль его. И если бы не было так обидно получать несправедливо заниженные оценки – она бы дотерпела до конца года. Но и сейчас Лили решила не торопиться просить о помощи верного Джеймса. Подождать.