Двадцать отражений лжи
Шрифт:
— Д-да что ты к-к ним привязался, к эт-тим иглам!
Я старалась взять себя в руки. Честно, старалась.
Он поморщился.
— Была одна неприятная история. Ввязался по глупости.
— Оттуда шрамы? — я провела рукой по его груди, там, где под тонкой рубашкой билось сердце.
— И оттуда тоже, — тихий вздох. — Сказать, сколько раз меня пытались убить? Пару раз даже успешно.
— Что?! — я резко приподнялась, но тяжелая теплая рука надавила на плечи, укладывая обратно. — Теперь я знаю правду. Ты упырь не только морально, но и физически.
Неро
— Надо матери рассказать как-нибудь — она будет в восторге, — отфыркиваясь, сообщил он. — То-то все считали, что я какой-то дефективный вышел, а на самом деле вон оно как!
— Ты-ы-ы? Дефективный? — я изумленно посмотрела на него. — Пойми меня правильно, от твоих идей и методов действительно заходит ум за разум, но навряд ли ты высказывал их в детстве.
— Да нет, я просто совсем никудышный псион. Как выражается мой младший братец, «паяльник ходячий».
— Это что же за место такое, где эмпат первого класса считается никудышным?
Неро равнодушно пожал плечами:
— Специфическое. Сам бы там не остался, даже если бы не начали «воспитывать». Это только Тан умудряется дрейфовать по всем пяти мирам, и везде ему нравится так, что за уши не оттащишь. Ученый, что с него возьмешь — все изучает… А у меня с нашими… гм… органами власти, или, проще говоря, сборищем старых пердунов, несовместимые различия в мировоззрении.
— А что это за история с убийствами?
— Ну убили меня. Раза два или три, — без особого интереса отозвался он. — Тебя, кстати, тоже убили не так давно, или уже забыла? Валяясь в палате, твой Чезе очень эмоционально рассказывал лечащему врачу, что у его любимого куратора не было ни дыхания, ни пульса.
— А-а-а, в этом смысле…
Так и знала, что организм у него слишком уж хорошо устроен, чтобы быть таким от природы.
— Ну а в каком же еще?… Не бессмертный же я, в самом деле. Несколько фокусов, одолженных у более способных родственников, решают массу проблем, хоть и не так радикально, как это умеешь делать ты, ну и кое-какие другие запасные варианты… Другой вопрос, что после жалобы одного… представителя конкурирующей стороны варианты отпали, вместе с возможностью применяя фокусы — так что постарайся меня не убить ненароком. А то ведь умру навсегда, — с ироничной серьезностью сказал Неро. — Кстати, что это за ужас?
Он поднял с сиденья блокнот с моими схемами. Я сказала.
С минуту Неро кусал губы, а потом не выдержал и рассмеялся.
— Лидин Сортену не двоюродная сестра, а дочь… — сообщил он, успокоившись. Синие глаза искрились от смеха. — И у нее не два брата, а четыре, просто остальные — сводные по матери… А вот этот вообще не из того клана…
— Ты что, на Станайе в храмовой школе преподавал? — обиделась я за свой пятичасовой труд.
— Нет, но прописные истины знаю, — он бросил косой взгляд на мое лицо и со вздохом сказал: — Ладно, не дуйся. Давай перо.
Через несколько минут имен и стрелочек на странице стало втрое больше, а я запуталась окончательно.
— Зачем это тебе вообще? — Неро поставил
— Как ни скверно, отец прав — мы можем только ждать. От себя добавлю — чуда.
— Неро, что должно случиться?… — тихо спросила я.
— Это вообще не мое дело и не мой секрет — я не могу о нем говорить. И отец, строго говоря, тоже, так что зря ты его пытала, — он резко помрачнел. — Но все, кому это может повредить, знали, на что шли… Ни тебя, ни твоих солдат, ни всего остального мира это не коснется, даю слово. Эйра в ней проснется в любом случае, но вот как…
— Ну неужели ты действительно веришь, что она богиня?! — я приподнялась, заглядывая в ставшие такими же тревожными, как и у его отца, синие глаза. — Этот ребенок — всего лишь псион. Очень сильный, но и только.
— А эйра, эхлы, астар, етан… кто там еще во всех этих пантеонах… Как думаешь, они — кто? Просто те, кто от природы могут больше, чем большинство, которое им поклоняется. Для дикаря с копьем богом будет даже твой секретарь — потому что может взмахом руки обрушить на его голову молнию в пять гигаватт. Эдакий Громовержец, пришедший с небес — что, кстати, будет чистой правдой.
Я выдержала скептическую паузу, припомнив вождя «с копьем» и консервными банками. Хотя резон в его словах был.
— И где же тогда они? Небеса цивилизация «дикарей с копьями» уже избороздила вдоль и поперек — и астар там не нашли.
— Видимо, в других мирах. Их, знаешь ли, целых пять, — Неро хмыкнул, хитро сощурившись. — Или ты действительно думаешь, что Бездна находится где-то под землей?
— Ага, серединный мир и все такое. Великие Создатели, да что за ерунда! — я хлопнула его по груди и осеклась, только сейчас заметив, что все это время Неро украдкой вытаскивал шпильки у меня из волос, и теперь с довольным видом прячет их в кулаке. Вот же… Все это время заговаривал мне зубы всякими глупостями…
Я попыталась поймать его руку, а вместо этого он поймал мою. Мягко поцеловал ладонь и приложил к своей щеке.
— Какая разница…
Я гладила смуглую гладкую кожу, отводя черные вьющиеся пряди от лица, и понимала — действительно, никакой…
Это глупо, это неправильно, это больно. Но, кажется, это и есть любовь — и это тоже…
Горячие сухие губы целуют так, что перехватывает дыхание, и этот мир — все пять миров — уплывают куда-то далеко.
Никому не нужные шпильки падают в пыльную траву, сверкая серебром и сталью.
День сменялся ночью, ночь сменялась днем — пролетели первые сутки из критической недели, потом вторые, третьи…
Ничего не происходило.
Младенцу наконец дали имя — Кетта. За каким мекалом самое горячее участие в дискуссии по этому поводу принимал Пешш, я не знаю, и почему Марлен послушала именно его — тоже. На мои осторожные намеки на самый очевидный вариант она только возмущенно махала руками, решительно все отрицая. Нет, Пешш «совсем не навязывается». И они «просто дружат».