Двадцать страничек прошлого
Шрифт:
– Они принадлежали моей матери. Я их получила по наследству... Ах да, вы же шейпер. Вы же не можете знать, что такое мать.
– Почему же, - сказал Николай.
– Я даже полагаю, что знал вашу мать Мы были супругами. После ее смерти я распорядился сделать клон - то есть вас. Таким образом выходит, что я ваш... как это называется?.. Запамятовал слово.
– Отец.
– Вроде бы так... Вы определенно унаследовали и ее финансовый талант.
– Он вновь просмотрел ее личное дело.
–
...Психически неустойчивые представляют определенную ценность. Ограничения коммерции выдают на видеоэкране совсем другой расклад. Несколько небольших открытий в великих вопросах бытия Ваше личное дело преследовало его. Его громадный лоб не может удержать экспертную систему...
16. РЕВУШИЙ КАЙФ
– Тебе надо стараться уходить от старых привычек, - сказала жена. Только так можно остаться молодым.
– Она вытащила из-под подвязки позолоченный ингалятор.
– Ну-ка, нюхни.
– Мне наркотики ни к чему, - с улыбкой сказал он.
– Мне хватает мании величия.
Он начал раздеваться. Жена с нетерпением смотрела на него.
– Николай, не будь занудой.
– Она приложила ингалятор к ноздре и вдохнула. На лице ее выступил пот, шея и уши зарумянились, медленно и сексуально.
Николай посмотрел на нее, потом пожал плечами и чуть-чуть нюхнул из позолоченной трубочки. Мгновенный экстаз парализовал его нервную систему. Тело его выгнулось, безудержно содрогаясь.
Жена стала неуклюже его ласкать. В ревущем химическом кайфе секс показался совсем ненужным.
– Зачем... возиться-то?
– выдохнул он. Жена посмотрела на него с удивлением:
– Так полагается.
17. МЕРЦАЮЩАЯ СТЕНА
Николай беседовал с мерцающей стеной мониторов.
– Старею, - сказал он.
– Здоровье мое хорошее, удачно подбирал программы долгожительства. Только нет во мне прежнего безрассудства. Гибкость пропала, острота. Да и Кластер растет, мне с ним не управиться. Выбора у меня нет. Надо в отставку.
Он внимательно следил за лицами на экранах, улавливая мельчайшие реакции. За двести лет он научился читать по лицам. Все его способности сохранились - ушла лишь скрепляющая их воля. На лицах членов Руководящего Совета сдержанность как ветром сдуло, и они засветились от алчности и жажды власти.
18. ПО ЗАКОНУ
Механисты запустили своих исполнителей в жилую зону. Вооружившись судебными постановлениями, безлицые роботы бродили по толпам, заполнившим коридоры, и высматривали тех, кого полагалось привлечь к ответственности.
Внезапно из толпы выскочил бывший шеф Службы безопасности Николая и побежал скрываться. Он перелетал с поручня на поручень, цепляясь руками, как
– Это произвол!
– прохрипел он. Глубокие морщины на его древнем лице блестели от пота.
– Они раздевают меня! Ленг, спаси меня!
.Николай печально покачал головой. Старик взвизгнул:
– Ты втравил меня в это! Ты же идеолог! А я всего лишь рядовой убийца!
Николай промолчал. Машины конфисковали руки и ноги старика.
19. ДРЕВНИЕ РАСПРИ
– Так ты и вправду варился в этой гигнё*?
Молодежь пользовалась новомодным жаргоном, который Николай понимал с трудом. Когда они смотрели на него, на их лицах проступала смесь агрессии, жалости и благоговения. Николаю казалось, что они все время кричат.
– Мне кажется, будто я остался в меньшинстве.
– А ты и есть в меньшинстве, старик Николай! Этот бар - твой музей. Твой мавзолей! Ну давай, исполни нам свои баллады, мы слушаем! Расскажи про идиотские видеоидеологии, про ваши древние распри. Механисты и шейперы, да? Война орла и решки!
– Я устал, - сказал Николай.
– Я слишком много выпил. Отведите меня домой кто-нибудь. Они встревожено переглянулись.
– Так мы ж у тебя дома. Или нет?
20. ЗАКРЫЛИ ГЛАЗА
– Вы очень любезны, - сказал Николай двум юнцам. Это были археологи из Космоситета, одетые со всем академическим шиком. С их мантий густо свисали ордена и медали всех Терраформ-Кластеров. Николай внезапно сообразил, что не может вспомнить их имена.
– Не беда, сэр, - ласково сказали они.
– Это мы теперь должны помнить ваше имя, а не наоборот.
Николаю стало очень неловко. Он и не сообразил, что говорил вслух.
– Я принял яд, - виновато сказал он.
– Мы знаем, - кивнули они.
– Надеемся, у вас ничего не болит?
– Нет, спасибо. Я знаю, что поступил правильно. Я очень стар. Невыносимо стар.
– Он вдруг почувствовал, как что-то начало рушиться у него внутри. Кусочки сознания начали крошиться и отваливаться, а он заскользил в бездну. Неожиданно он почувствовал, что забыл сказать свои последние слова. С невероятным усилием он вспомнил их и прокричал:
– Тщета есть свобода!
Торжествуя, он умер, и они закрыли ему глаза.
* Выражение происходит из современного компьютерного жаргона "G I G О " - "Garbage in garbage out" - "Какой мусор в компьютер введешь, такой из него и получишь".