Двадцатый век. Электрическая жизнь
Шрифт:
– Покорнейше благодарю!..
– Совершенно неудавшимся! Это не имеющий рыночной ценности продукт, который остается только списать со счетов магазина. Не возлагая никаких надежд на промежуточное звено, я устраиваюсь так, чтоб передать дело из рук в руки непосредственно внучатам. В этом-то именно и заключается мой проект. Приступая к его осуществлению, я не намерен терять попусту время, а потому прежде всего должен женить тебя, любезнейший!
Поручик химической артиллерии Жорж Лоррис
– Надеюсь, мне позволительно
– Это не твое дело!.. К тому же я и сам пока еще не знаю хорошенько, на ком тебя женить. Надо ведь, приискать невесту с истинно-научными мозгами, по возможности достаточно зрелую для того, чтоб в голове у неё не было и тени ветреных мыслей!..
Жорж собирался что-то ответить, когда по всему дому пробежало первое электрическое сотрясение, вызванное несчастным случаем с резервуаром за № 17. Юный поручик бросился в кресла и поспешно поднял ноги вверх, чтоб избежать соприкосновения с полом, передававшим новые сотрясения. Что же касается его отца, то он остался совершенно спокойным.
– Видишь, какой у тебя ветер в голове! Ты не позаботился надеть изолированные подошвы и путешествуешь таким неосторожным образом по дому, пронизанному во всех направлениях сетью проводников, где электричество течет, словно кровь в человеческих жилах! Сейчас подвяжи себе подошвы и слушай внимательно, что я тебе говорю! У вас там где-нибудь по соседству обнаружилась течь из электрического резервуара. Это очень неприятный казус, последствий которого заранее предвидеть нельзя… Однако же, мне некогда!.. До свидания. К тому же в сообщениях между нами начинается уже путаница…
Действительно, образ Филоксена Лорриса, чрезвычайно ясно отражавшийся до тех пор в теле-пластинке, внезапно ослабел. Контуры его утратили свою определенность и вскоре совершенно рассеялись, уступив место хаотическому сборищу неясных, трепетных пятен.
Глава II
Свободный ток. – Катастрофа с Туренским клубом воздухоплавания. – Знакомство по телефоноскопу с семьей старшего инспектора альпийских маяков, инженера Лакомба.
Состязание на призы
Торнадо было в полном разгаре. Свободный ток сорвавшегося, если можно так выразиться, с цепи электричества – грозной могущественной стихийной силы, которая с негодованием лишь подчинялась человеку, дерзнувшему наложить на нее свою властную руку, – охватывал теперь вихревыми своими струями приблизительно пятую часть Европы и беспощадно свирепствовал на всем этом протяжении. В течение уже целого часа все электрические сообщения были прерваны, что, разумеется, вызвало величайшее расстройство как в частных, так и в общественных делах. Сообщения по воздуху тоже прекратились. Воздушные корабли и экипажи всевозможных наименований почти мгновенно исчезли из небесной выси, где бушевал с обычной своей бесцеремонностью ураган. Несмотря, однако, на то, что все воздушные суда, по первому же сигналу своих электрометров, приняли все возможные меры предосторожности, произошло несколько крушений. Воздушные кабриолеты, оказавшиеся на пути электрического смерча, в первое мгновение после того как он вырвался из резервуара и проносился над Лионом, были уничтожены бесследно в буквальном значении этого слова, так как от них не уцелело ни единой щепы. Несколько воздушных кораблей, захваченных врасплох, прежде чем успели окружить себя облаком изолирующего газа, играющего роль масла в бурях на море, упали стремглав с вышины вследствие внезапной поломки механизмов. При этом пассажиры и экипаж были разумеется убиты, или, в наиболее благоприятном случае, тяжело ранены.
Самая страшная воздушная катастрофа произошла между Орлеаном и Туром. Туренское общество воздухоплавания ежегодно устраивает, как раз 12 июля, большую гонку на призы. От тысячи до тысячи двухсот
Беда была так сказать уже на носу, когда ее наконец усмотрели. Тогда вся масса воздушных экипажей ринулась в самом фантастическом беспорядке вниз, чтоб как нибудь укрыться от настигавшего ее урагана. Более чем тысячная толпа разнообразнейших летательных снарядов перепуталась в хаотическую груду, причем дело не обошлось без столкновений, сопровождавшихся во многих случаях серьезными авариями. Торнадо, налетевшее с быстротою молнии, унесло с неудержимою силой все, что не успело своевременно спастись бегством. Злополучные воздушные корабли, захваченные ураганом, были несколько секунд спустя брошены в изуродованном виде наземь в двухстах верстах от Тура. Счастье еще, что большие воздушные суда, на которых находились члены воздухоплавательного клуба со своими семьями, были снабжены новоизобретенным прибором, соединявшим электрометр и резервуар изолирующего газа с автоматически действующим клапаном. Как только отклонение стрелки электрометра перешло за известный предел и указало существование в атмосфере опасного напряжения, клапан открылся сам собою, и воздушные суда, окружённые надежным изолирующим облаком, были в состоянии благополучно достигнуть пристани клуба, выдержав, впрочем, на пути сильнейшую качку.
Крушение воздушных экипажей
Вернемся, однако, в Париж, в великолепный дом Филоксена Лорриса. Весь саннуазский квартал, в котором находился этот дом, представлял во время торнадо по истине ужасающее зрелище. Отовсюду сверкали страшные молнии, а кругом раздавался оглушительный грохот, раскаты которого, отражаясь от холмов многоголосым эхо, замирали, казалось, лишь для того, чтоб возродиться снова с удвоенною силой.
Жорж Лоррис в изолирующих туфлях и перчатках смотрит из окна своей комнаты на бушующую грозу. Он понимает, что при таких обстоятельствах остается только вооружиться терпением и в благоразумном бездействии ожидать, пока беснующийся свободный ток будет, наконец, уловлен.
Вдруг, после крещендо электрических разрядов и ужасающего грохота, сопровождавшего грандиознейшие столбовые и змеевидные молнии, природа как бы испустила вздох радостного облегчения, и всюду мгновенно восстановилось спокойствие. Геройское мужество инженеров и нижних чинов электротехнического поста № 28 в Амьене разбило, наконец, торнадо и, захватив свободный ток, отвело его в соответственный резервуар. Помощник старшего инженера и тринадцать рядовых пали жертвами служебного своего долга, но за то электрическая буря прекратилась и новых катастроф более уже не предстояло впредь до следующей ближайшей несчастной случайности.
Опасность была устранена, но и после этого не удалось тотчас-же устранить причинённые бурей беспорядки в электрических сообщениях. На зеркальной пластинке телефоноскопа у Жоржа Лорриса, как и на прочих телепластинках района, охваченного электрическим смерчем, мелькали с баснословной быстротой тысячи хаотических образов. Звуки, доносившиеся отовсюду, наполняли весь дом шумом и гулом, походившим на завывание новой, еще более свирепой бури. Можно представить себе что такое это было, принимая во внимание, что каждый телефон добросовестно передавал все звуки, слышавшиеся по соседству от приемных аппаратов на протяжении 1.600 квадратных миль. Звуки эти, слагаясь с ужасающей силой в один общий шум, воспроизводились во всей их совокупности каждым из телефоноскопов.