Дважды два
Шрифт:
Главное, из-за чего и разгорелся сыр-бор, произошло сегодня.
Утро обещало жаркий день. Палатки стояли на большой поляне, поросшей высокой шелковистой травой, и солнце, еще до завтрака выглянувшее из-за высоких кедров, мгновенно накалило тенты палаток.
— Вот помяните мое слово, будет бо-ольшой дождь к вечеру, — сказал Трофим Петрович. — Может, нам сейчас пройтись, а после обеда остановиться? А?
— А что это нам даст? — спросил Олег Григорьевич. — Ничего! Сами устанавливали такой порядок. А дождя бояться — в тайгу не ходить! — Он улыбнулся, оглядев всех, но никто не поддержал его шутку, потом подумал и добавил: — Распорядок с завтрашнего дня будет такой: после
— Значит, все-таки принимается предложение Веры? — обрадовался Геннадий.
Буров, нахмурившись, взглянул на него, промолчал, только задышал тяжело, потом сказал как можно спокойнее:
— А к вам, Елена Дмитриевна, у меня есть большая личная просьба. Сделайте сегодня, если не трудно, укос за меня. Я хочу сходить во-он на ту гору с Верой, а если еще после возвращения займусь укосом, мы задержимся здесь до вечера. Берите с собой Геннадия.
— Я готова! — ответила Елена Дмитриевна и тут же повернулась к Геннадию. — А вы?
Тот поднялся от костра и, забрасывая за спину гербарную папку, которую носил как рюкзак, четко, по-военному отрапортовал Елене Дмитриевне:
— Я к вашим услугам. — Потом уже другим тоном: — Голому собраться — только подпоясаться.
И они ушли. Вера успела заметить, как Геннадий на ходу взял у Воробьевой полевую сумку, — а она будто только этого и ждала! — и повесил ее на плечо.
Вера молча посмотрела на Олега Григорьевича: а мы?
— Минут через десять выходим, — будто поняв ее взгляд, ответил он. — Здесь где-то недалеко есть интересное местечко, сейчас я попытаюсь разобраться по карте.
Если бы он не разбирался!..
Еще по дороге в Макаровское Вера усвоила одно правило, с которым люди, часто бывающие в экспедициях и походах, знакомы давно.
На первой от города стоянке Корешков, выйдя из кабины, дал команду:
— Мужчины — направо, женщины — налево! Перекур десять-пятнадцать минут!..
В дальнейшем никаких команд не требовалось, и в «чужую зону» никто не входил. Этот порядок соблюдался и на каждой стоянке в тайге.
«Через десять минут выходим!» — сказал Буров. Десяти минут ей хватит. Вот и сейчас Вера была в «своей зоне», куда вход мужчинам строго запрещен. Подумала: впереди еще почти целый день на солнце, а там, куда они с Буровым пойдут, может не оказаться даже ручейка. Решительно раздевшись донага, она шагнула в реку. Дно пологое, а заходить далеко в Сайду нельзя: там место открытое, здесь кусты укрывают. Забрела по пояс, присела несколько раз… Бр-р-р! Холодная вода приятно обожгла спину, грудь, плечи. Течение сбивало с ног, пришлось вернуться к берегу, к наклонившимся веткам тальника, где вода едва доставала до колен, но течение было слабым, и можно спокойно стоять. Наклонившись над рекой, она плескала воду ладонями на шею, на плечи, обтирала грудь, живот. Хорошо! Прохладно! Мелкие рыбешки толклись у ног, приятно щекотали пальцы. Вера выпрямилась и, сгоняя ладонями воду с тела, вдруг подумала, что она — не Елена Дмитриевна! У той кожа да кости, мослы со всех сторон выпирают. А у нее все на месте. В последний раз проведя ладонями по бедрам — сверху вниз, — она вышла на берег, быстро натянула трусики, взяв брюки, подошла к воде, обмыла ноги, надела брюки, встала.
И не слышала, как сзади бесшумно, словно зверь к добыче, подкрался Мишка. Он цепко схватил за руки, Вера рывком вырвала одну руку, но Мишка освободившейся рукой зажал ей рот; она пыталась укусить грязную потную ладонь; не удалось; тогда она резко присела,
— Где Олег Григорьевич?! — крикнула она.
— Так он же вона пошел, — ответил Гмызин-старший. — Вона-а-а. Сказал, что подождет тебя на повороте. Догонишь… А Мишка червей где-то роет. Не видела?
— Нужен мне ваш Мишка, — ответила она зло, взяла гербарную папку, пошла быстрым шагом за Буровым. Когда впереди показалась его спина, Вера сбавила шаг. Конечно, он слышит ее шаги, значит, не оглянется. Идти рядом не хотелось, потому что не было никакого желания говорить с ним.
Буров тоже молчал. И не обернулся ни разу. Не пытался учить ее. Вера вдруг подумала: она же выскочила на тропинку, оттолкнув Мишку, когда Олег Григорьевич только-только прошел по ней, направляясь в тайгу. Неужели он видел их?
Буров несколько раз сверялся с картой, что-то говорил себе под нос и молча шел дальше. Молчала и Вера. Долго шли. Километра три, наверное, отмахали. Наконец Буров остановился, сделал шаг в сторону.
— Выкопайте это! — указал пальцем. — И это.
Вера открыла папку и ахнула.
— Олег Григорьевич, я потеряла копалку… Можно вашим ножом?..
Буров крякнул досадливо, пошарил рукой по правому боку, где у него всегда болтался нож в чехле. Пошарил, пошарил, а потом посмотрел. Не было чехла. Более того, ремня не было, который и носил-то он только ради того, чтобы чехол на него цеплять.
— Как потеряли? — спросил.
— Не знаю… Может, не потеряла, а в лагере оставила, но я всегда ее здесь храню. В папке.
— Да-а, — сказал он и вздохнул тяжело. — Вот видите, к чему приводит ваша расхлябанность и безответственность. Я вижу, разговоры с вами не идут на пользу. Я вас взял под свою ответственность, я отвечаю за вас перед институтом. Уже не первый случай с вашей стороны. Вчера — бумага, сегодня — копалка, а завтра что? Я ведь могу вас и обратно отправить, сейчас мы как раз находимся недалеко от базы. А по окончании сезона такую характеристику в институт напишу, что не обрадуетесь…
Вера неожиданно взорвалась:
— И отправляйте! Хоть сегодня же! Хоть сейчас!
Буров остановился, наклонив голову, посмотрел на нее из-под бровей.
— Идем! — сказал он и, не оглядываясь, зная, что она выполнит его приказание, зашагал обратно той же самой тропой. Вера пошла за ним, а он говорил и говорил на ходу:
— Будете еще оправдываться. У меня в отряде еще такого не случалось. Надо же! Сорвать маршрут из-за разболтанности лаборантки. Я напишу Корешкову о вашем поведении…
Он все бубнил и бубнил. Она все молчала и молчала. Буров вдруг неожиданно остановился, повернулся к ней:
— Сейчас же, понимаете, сейчас же собирайте свои вещи! Я вам дам провожатого!
И до палатки ни слова не сказал. В лагере позвал Трофима Петровича. О чем-то переговорил с ним. Вынес ружье.
Эхо выстрела гулко прокатилось над тихой долиной Сайды.
9
Тучи разошлись, выглянула большая полная луна, все вокруг засверкало голубым светом. От правого берега Сайды к левому протянулась дрожащая светлая полоска. Вода, набегая на гальку, чуть слышно плескалась у берега. Где-то далеко монотонно и глухо шумел перекат.