Дважды контрразведчик
Шрифт:
Здравствуйте, дорогие мои!
Сегодня целый день проторчал на Кабульском аэродроме, ждал попутного борта на Шиндант (юго-восток ДРА, недалеко от Ирана, 80 км). Завтра улечу наверняка, дней на 7-10. Наши все за год – чуть больше полгода в командировках. То есть в месяц – полмесяца и т.д. Возвращаются из командировок сюда, как в родной дом. Побывал я недавно с друзьями в бывшем дворце Амина (бывший руководитель Афганистана). Он стоит на высоком холме, вокруг множество садов, летом, вероятно, очень красиво…
Я поделился с коллегами мыслью, что здесь ничего не хочу покупать, а сбережения потом израсходовать на покупку машины. Никто не одобрил это намерение. Машину, говорят, можно купить
О «материальном»
Будучи майором, я получал в Афганистане ежемесячно 230 чеков «Внешпосылторга», на которые в магазинах «Березка» можно было купить качественные товары. А в обычных магазинах Союза вещей иностранного производства и хорошего качества тогда практически вообще не было. Они были очень большим дефицитом и расходились «по блату», то есть по знакомым. В 21 веке это кажется диким: есть деньги, а нужных вещей нет. За скупку товаров и перепродажу с целью получения наживы грозило уголовное преследование за «спекуляцию». Сегодня это самый распространенный бизнес в России.
В очереди на покупку советской машины тогда нужно было стоять несколько лет. А иностранные появились только с «перестройкой» в 90-е годы.
Ребята из разведки рассказывали, что советник-китаец в душманской банде получал в месяц 20 000 долларов, француз – 25 000 и американец – 30 000 долларов США при шестичасовом рабочем дне. Каждые три месяца американцы ездили к морю отдыхать…
Из писем домой
19 января 1984 года. Шиндант. 10-й день в ДРА.
1-я командировка. Самолет, не как в Союзе, взлетел по прямой с набором высоты, а непривычно: вначале кругами набрал высоту над Кабулом и на большой высоте полетел над закрытыми плотным туманом ущельями между высоких гор на юго-запад. Внизу ни жилья, ни домика. Через два часа полета земля постепенно желтеет, открывается широкая долина, снег исчез, видны квадратики полей, постепенно сменивших цвет на зеленый. При заходе на посадку и проезжая мимо, вглядываюсь в здания необычной архитектуры: ни кусочка дерева, ни единого гвоздя. Высокий, 2-3-метровый забор-дувал из глины серого цвета. Без единого оконца стены дома. Крыши домов круглые, как у перевернутой глубокой железной миски. Посредине крыши шишка, как у германской каски 1918 года. В крыше круглая дыра, внутри дома очаг, дым выходит в дыру. Грязь, запустение, 14-й век. Земля, по словам врачей, заражена тифом и гепатитом. Кяризы – подземные галереи для арыков (сколько труда!!!). По кяризам смываются душманы, когда им становится жарко. Посмотрел вблизи.
Работаю ежедневно до отбоя, иногда позже. Появляется удовлетворение от сделанного, быстрее бежит время… Сегодня 10-й день, как я за границей. Юбилей! Интересная страна – ДРА. Она похожа на перевернутую тарелку. В центре высокие горы, по кольцу возле гор проходит единственная в стране кольцевая дорога: Кабул – Кандагар – Шиндант – Герат – Кушка. По ней ходят автобусы. Пассажиры в чалмах, с чемоданами и мешками, сидя на крышах, смешно подпрыгивают на многочисленных ухабах. Половину дороги в 70-х годах строили наши, вторую – англичане или американцы, не знаю. Дорога вне гарнизона – из бетонных плит. Много выбоин от мин и фугасов. В наших военных городках наскоро собранные деревянные бараки, с красивым названием «модули». Холодно в них. Ночью небо с необычайно крупными звездами. Пишите мне подробнее и чаще. Две недели, как я из дому, а кажется – давно.
Письма мои желательно в руки детям не давать и после их прочтения тщательно мыть руки.
Крепко вас обнимаю и целую. Живите дружно! Передавайте привет всем родным и знакомым. Ваш…
P.S. Саша! Напиши, как твои дела?
P.P.S. Игорек! Нарисуй что-нибудь и вышли.
Первые настоящие духи
Весь Афганистан поделен между следователями на шесть зон ответственности. Шиндант относился к моей зоне. Там дислоцирована 5-я мотострелковая дивизия, которую я посещал по своим следственным делам. Военный аэродром Шинданта охранял отдельный батальон, где произошло происшествие.
Между взлетной полосой аэродрома и боевым охранением был оборудован коридор с забором из колючей проволоки по бокам, по которому периодически проезжала боевая разведывательная машина пехоты с патрулем. Вчера вечером она подорвалась на мине. Водитель погиб, а старшему лейтенанту – старшему экипажа оторвало обе ноги. Подрывников задержали сегодня утром. Я должен был их опросить и в течение суток передать в ХАД. Меня с аэродрома встретил и доставил в Особый отдел дивизии старший оперуполномоченный майор Тимченко Василий Иванович из Новороссийска. Договорились о совместных оперативных действиях с начальником Особого отдела КГБ подполковником Симирским Валентином Романовичем.
Тимченко мне рассказал, как поймали подрывников. Его оперативный источник – крестьянин, пахавший сохой поле в видимости аэродрома, вдруг поднял вертикально над головой мотыгу с длинной ручкой и стал ею описывать круги над головой. Рядом с его полем шла грунтовая дорога на аэродром, по которой туда-сюда сновали местные дехкане, пешком и на велосипедах. С источником была устная договоренность, что, когда по дороге будут двигаться два знакомых ему «духа», подорвавших нашу машину, он просто будет стоять, изображая отдых от работы, и мотыгу неподвижно поставит рядом с собой черенком вверх. Увидевший в бинокль такое необычное поведение источника Тимченко чуть не выпал в осадок, резко рванул с места свой УАЗ-469 и через пару минут, наставив на «духов» автомат, заставил сесть в свою автомашину, где их уже ждали солдаты взвода охраны.
В кабинет ко мне задержанных ввели по одному. Оба молодые, стройные, чернобровые и черноглазые парни в национальной одежде. Держатся уважительно, скромно, с достоинством. Переводчиком у меня стал солдат-азербайджанец из взвода охраны Особого отдела. Я несколько часов настойчиво, но безрезультатно пытался выяснить обстоятельства вчерашнего подрыва нашей бронемашины и их причастность к этому. Оба афганца начисто отрицали свою принадлежность к местному бандформированию и к вчерашнему подрыву. По совету Симирского мы спрятали за непрозрачной занавеской с дырочкой секретного источника-крестьянина, который заранее подробно описал нам, как эти два брата закладывали мину и подорвали нашу боевую машину. Получили за эту операцию более 400 000 афгани. Он предварительно также обстоятельно рассказал об их душманской работе в отряде. Посмотрев в дырочку в занавеске и послушав их показания, крестьянин подтвердил мне через переводчика, что эти двое – родные братья, 21 и 23 лет, и являются действующими членами местной банды. Именно они и совершили подрыв машины. Видя безрезультатность моих усилий, Валентин Романович вручил мне небольшой карманный Коран, и я, по его совету, попросил обоих поклясться на этом Коране, что они говорят мне только правду. Оба поклялись со смиренным выражением лица, и все равно полностью отрицали все обвинения в свой адрес…
Уже потом я узнал, что при подобных методах допроса «духи» никогда ничего не скажут. Опытный афганский майор из разведки дивизии через несколько месяцев рассказал мне об этом более подробно. У афганцев принято с уважением относиться к вышестоящему афганцу, которого они между собой называют «господин». Этот господин в поведении должен излучать жестокость и силу. Все разговоры «по-хорошему», без применения физической силы, считаются за слабость «господина» и не вызывают даже элементарного уважения к нему. А если к ним обращается «по-хорошему» даже не «господин», а презренный «кафир» (неверный), то они никогда не скажут ему правды, даже если поклянутся на Коране. Тем более, что Коран, принятый из рук «кафира», не считается полноценным Кораном, он осквернен. Я был еще неопытным при опросе этих двоих «духов», ничего этого не знал. Но даже когда узнал, я ни разу в Афганистане не замарал своей чести, ни разу не ударил пленного…