Дважды возрожденный
Шрифт:
– Еще ничего не закончилось, - загадочно произнес мальчик.
– И к тому же у тебя сложилось неверное представление о происходящем.
Мой собеседник принял сидячее положение. Выглядит это так, как будто он сидит на невидимом кресле. Или, скорее, троне. Учитывая сложившиеся обстоятельства, он вполне может выступать в роли монарха... моего сознания, ведь теперь даже оно мне не принадлежит.
Это даже хуже, чем быть рабом. У раба есть хоть надежда на побег. Мизерная, но все же надежда. А содержимое ячейки памяти как максимум может обложить с ног до головы матом своего домовладельца. Однажды ему это надоест, и он выселит неблагодарного
– Стас и Рита умерли через несколько часов после того, как покинули Цитадель.
– Но колдун...
– Колдун преследовал свои цели... Да будет тебе известно, мир, в котором тебя обезглавили, - мальчик красноречиво, очень по-взрослому взмахнул невидимым топором, - является его родиной. Именно оттуда он был изгнан вместе со своими единомышленниками. Это был период костров и массовых гонений. Те, кто не успели сбежать, так как еще не овладели знанием перехода в другой мир, умерли в огне под радостное завывание толпы. Колдовство там не любят... Не любят до такой степени, что до сих пор за огромные вознаграждения нанимают бродячих охотников. Это хорошо обученные наемники, умеющие в отличие от местных жителей ходить по срезам. И именно наемники снабдили тебя оружием и превратили в машину по уничтожению колдунов.
Перед глазами промелькнул ряд видеопоследовательностей. Они промчались слишком быстро, но этого хватило, чтобы пробудить во мне страх и отвращение.
Костры...
Костры на площадях...
Вдоль дорог...
Изгибающиеся бархатные столбы дыма от горелой плоти.
Обугленные человеческие останки, свисающие с покрытых копотью каменных столбов.
Сколько же они умудрились отправить на тот свет? Тысячи? Десятки тысяч?
Изображение исчезло, а перед глазами все еще извивается на столбе, пытаясь вырваться из тяжелых кандалов, молодой, еще безусый парень. Пламя уже нетерпеливо облизывает его ноги в предвкушении пиршества. Рот перекошен беззвучным криком. Огонь, решив не растягивать удовольствие надолго, встает пылающей стеной, окутывая свою жертву.
– Инквизиция!
– вырывается из груди сдавленный стон.
– У вас это называлось именно так. Здесь же это звучит как Гнев Дыхания предков.
– Но почему?
– Ты позволил ему отомстить за тот позор и унижение, которые он испытал на родине. Тогда возглавляемый им клан был еще недостаточно силен и не смог оказать полноценное сопротивление. Колдовство только начинало делать свои первые шаги в этом мире. Могущество, с которым тебе пришлось столкнуться, пришло к колдунам уже на другом срезе, заменившем родной. После поражения у реки Ория они покинули свой мир, оставив более половины клана лежать на земле. В этой битве погибли сыновья Сешога. Он поклялся, что спустя некоторое время умоет свой мир кровью.
– Так вот откуда они взялись!
– шепчу я сам себе, - Всего лишь беженцы. Жертвы религиозного фанатизма.
Наступает длительная пауза, в течение которой я пытаюсь совладать с бурлящими противоречиями, а мальчик с каким-то болезненным любопытством рассматривает меня.
Я совсем запутался в происходящем. Привыкнув всегда все делить на черное и белое, на добро и зло, я оказываюсь не в состоянии адекватно оценить сложившуюся ситуацию. С одной стороны, выходит, что колдуны гады редкостные и отправить их на тот свет является делом чести, а с другой... Если бы моих близких и друзей жгли на кострах, как бы я себя повел? Пытался бы решить все мирным способом? Взывал к совести палачей или беснующейся толпы
Я ненавижу фанатизм во всех его проявлениях.
– Но какую пользу он получил, обманом направив меня в этот мир? И о какой моей помощи в мести ты говоришь?
Мальчик закинул ногу за ногу так, как будто он лежит в глубоком кресле. Дослушав мой вопрос, он забавно наморщил нос, как бы выражая соболезнования по поводу тупости собеседника.
– Ты и есть его месть, - грустно улыбнулся он.
– С твоей помощью он успешно уничтожил свой мир.
– Как уничтожил?
– По спине пробежал холодок. Не могу сказать, что к этому миру я испытываю симпатии... В силу сложившихся обстоятельств скорее наоборот. Но гибель целого мира вряд ли оставит равнодушным кого угодно.
– Ведь до последнего момента... Моего последнего момента все было нормально.
– Все произошло в момент твоей смерти. Информационный вирус, спрятанный в глубине твоего сознания колдуном, вырвался на свободу в тот миг, когда топор рассек шею. В течение нескольких минут он покрыл весь срез, переходя от разума к разуму. Вирус несет в себе единственный компонент - ненависть к окружающим. Сейчас там творится чудовищная резня. Отец на сына, брат на брата. Весь срез ослеплен животной ненавистью и жаждой разрушения. Думаю, что в течение десятка дней мир опустеет... станет большой могилой для колдуноненавистников.
– Но почему я?
– шепчу, с ужасом представив этот пир смерти.
– Любое другое разумное существо, кроме тебя, не смогло бы перенести вирус из среза в срез. Оно бы погибло в середине пути или отправилось в никуда, так и не достигнув цели. Особенностью вируса является то, что он срабатывает в момент смерти носителя... Так что ты был единственным кандидатом на роль неосознанного камикадзе. И ты с успехом выполнил поставленную задачу.
– Но что во мне такого особенного?
– спрашиваю, уже зная ответ.
– Ты был возрожден. Ты уже не такой, как все.
Тяжелый груз миллионов человеческих жизней бетонной плитой обрушился мне на плечи.
Я убийца целого мира! Пусть не сознательный, но от этого никому не легче, в том числе и мне.
Перед глазами поплыли страшные картины происходящего, нарисованные разыгравшимся воображением: война планетарного масштаба; каждый против всех; отец на сына; брат на брата.
Мир, плавающий в крови.
– Это можно как-то исправить? Остановить?
– сгоряча пытаюсь сделать шаг к сидящему с безмятежным лицом мальчику, но вязкая темнота останавливает меня. Их можно спасти?
– В моем голосе смешиваются мольба и надежда.
– Увы, - мальчик так некстати улыбнулся.
– С каждой минутой их становится все меньше и меньше. Процесс необратим.
Я обхватываю голову руками и пытаюсь сесть.
Темнота мягко спружинила, принимая требуемую форму подо мной.
– Что же я наделал?!
– Ты был всего лишь орудием в чужих руках, - успокоительно звучит голос лакта.
– Ты не несешь ответственности за произошедшее.
– Где-то я уже это слышал, - проснулся во мне сарказм.
– Сперва десяток мертвых колдунов, теперь вот миллионы. Но в первом случае я хоть сражался, а тут как папуас. Сказали нажать красную кнопочку, я и нажал, не зная, что это уничтожит мир. Играем дальше?
– Собственный дерзкий голос вызывает неприязнь, - Все время я оказываюсь игрушкой в чужих руках. Надоело!
– Я от злости ударил сжатым кулаком по колену.