Дваждырожденные
Шрифт:
— Неужели дела так плохи? — тревожно спро сил Учитель.
Ашваттхаман успокоительно улыбнулся:
— Наш оплот — Хастинапур — остается не приступной твердыней. Дхритарашта, как и все цари лунной династии, покровительствует наше му братству. По-прежнему живут при его дворе Бхишма, Видура и другие патриархи. Хастинапур — наша надежда. Только там мы еще сохранили надежный союз с кшатрийскими родами, там при слушиваются к советам брахманов…
— Но какой ценой мы этого достигли! — вздохнул Учитель. — Дваждырожденные начали гордиться своим влиянием на царей, они почув ствовали вкус власти над людьми. Вы даже и не замечаете, как меняетесь сами.
Женщина не ответила, но мне показалось,
Сейчас не время спорить о правильности пути. Я чувствую поток кармы, увлекающий наше братство к неизвестному исходу. Все, кто связан великой цепью, скоро будут втянуты в борьбу. Истекает срок изгнания Пандавов. Высокой сабхе снова предстоит выбор, кого предпочесть: Юдхиш-тхиру или Дурьодхану. Оба — дваждырожденные. Оба претендуют на престол. Но Дурьодхана — сын Дхритарашты. И царь, скорее всего, пожелает передать трон своему прямому наследнику.
Юдхиштхира считается самым лучшим знатоком закона. Даже в Хастинапуре его почитают как воплощение бога Дхармы, — смиренно заметил Учитель.
Многие говорят, что он возжаждал власти и пошел против Высокой Сабхи, — сказал гость с севера.
Майя уже занавесила правду о событиях десятилетней давности, — страстно возразила женщина своему спутнику. — Это враги Пандавов наговаривают, будто Юдхиштхира хотел покорить весь мир. Когда он получил царство со столицей Индрапрастхой, он совершил подобающие обряды — раджасую и ашвамедху. В глазах подданных без этих обрядов посвящения на царство никакая власть не будет прочной и долгой. Поэтому в древности раджасуя могла продолжаться больше двух лет. У Пандавов не было ни времени, ни возможности в точности соблюдать все ритуалы, но все же они постарались, чтобы обряд посвящения на царство прошел как можно более величественно и помог укрепить в подданных веру в законность и священность власти нового царя. Так предписывает традиция, и этого же требует здравый смысл. Юдхиштхира исправно приносил огню все надлежащие жертвоприношения, вел обязательные беседы с брахманами, бросал кости из камня вайдурья на резную доску в ритуальной игре, участвовал в колесничьих состязаниях и совершил жертвоприношение коня — ритуал, при котором лучшего коня царских конюшен выпускают бродить на свободе, а за ним следует царь, открывая для себя новые земли…
— А за царем следует войско, — криво улы баясь, добавил ее спутник. — И это войско взы– мает дань с той земли, на которую ступили копы та царского коня. Поэтому Высокая сабха и поня ла планы Юдхиштхиры.
Женщина подняла руку отстраняющим жестом:
Мы снова начинаем этот бесконечный спор. Я говорила Высокой сабхе и утверждаю сейчас: Юдхиштхира мечтает об объединении всех царств под благим зонтом нашего братства, он не ищет власти и славы. И ашвамедха с раджасуей хоть и дают царю титул «всепобеждающий», тем не менее, — всего лишь обряды. Куда пойдет освобожденный конь, не может предугадать никто. Разве так планируют военный поход? Следование за конем — такой же способ выбора, как и бросание игральных костей. В обоих случаях человек отказывается от собственной воли и целиком полагается на карму. Нет, не пути военных походов, а дорогу к объединению искал Юдхиштхира. Это Кауравы во главе с Дурьодханой готовы в любой момент прибегнуть к военной силе. Не случайно они так вцепились в казну и армию Хастинапура. А Высокая сабха все не может решить, кого выбрать.
Самым простым было бы поддержать Кау-равов, — неожиданно для меня сказал Учитель. — Они и так уже управляют Хастинапуром. Под их державным зонтом благоденствуют дважды-рожденные. Ты сама сказала, что у них власть и деньги. Поддержав же Пандавов, Высокая сабха может
Значит, вы, Учитель, допускаете, что Кауравы пойдут против Высокой сабхи! — воскликнула женщина. — И вы считаете разумным их поддерживать?
Я сказал, что поддержать Кауравов было бы самым простым для Высокой сабхи. Я не сказал, что это было бы разумным. Скорее всего, разумного решения здесь быть не может. Все равно — раскол. Мы действительно в потоке кармы. Это — воздаяние за то, что мы обагрили руки кровью, разрешили брахманам взяться за оружие.
Так распорядилась жизнь, — пожал плечами воин. — Если бы дваждырожденные не стали воинами, то сейчас от нашего братства остались бы только светлые легенды.
А теперь, я боюсь, эти легенды будут черными, — тихо молвил риши, — Мы не сможем противостоять карме, которая из века в век умаляет ряды дваждырожденных. Лишь зря прольем невинную кровь…
Невинную? — глаза воина гневно сверкнули, но он смотрел не на Учителя, а куда-то вдаль сквозь стены пещеры, словно в пламя минувшей битвы. — Вы не видели брошенных ашрамов?! А разгромленные обители лесных отшельников?! Вы не испытывали жуткого одиночества в городах, где не осталось ни одного дваждырожденного и угас свет благой человеческой мысли! Мы должны защищаться! Высокая сабха тоже так считает. Патриархи поняли, что необходимо поставить во главе государства дваждырожденного из царского рода. И тогда община получит могучую поддержку.
Когда-то Высокая сабха осудила Аурву за подобные же планы, — сказал Учитель.
Со времени жертвоприношения ракшасов многое изменилось в мире.
Жаль, что в братстве не осталось никого способного, как Аурва, сжигать города огнем подвижнического пыла. Теперь дваждырожденным приходится использовать силу войска и сокровищ.
Это и есть знамение нашего ложного пути. Неужели вы не видите, что мы теряем власть над брахмой не случайно! Какой-то неведомый закон удерживает нас от самого страшного преступления! Вдумайтесь: огонь прозревших сердец обращен в оружие! Еще три века назад мы могли остановить ураган, отвести тучу саранчи от полей, даже погасить начинающуюся войну. Да, теперь мы, кого в народе считают полубогами, вынуждены учиться разрубать плоть мечом. Споры возникают внутри общины, волны устремленной воли гасят друг друга, и наша брахма истаивает, как туман под лучами солнца.
А могло ли быть по-иному? — неожиданно вырвалось у меня. Гость повернулся ко мне и покачал головой:
Невозможно требовать от мужчин, даже если они дваждырожденные, чтобы они не сопротивлялись попыткам забрать их жен и детей, уничтожить ашрамы, надругаться над законами. Мы не можем винить наших предков за тот выбор между смирением и борьбой, который они в конце концов сделали. И вы не правы, Учитель, осуждая нас за то, что мы взялись за оружие. Брахма, направленная на уничтожение, несет смерть, не разбирая дорог. И мы знаем это. Именно для того, чтобы не прибегать к брахме, мы учимся владеть луком, мечом, колесницей. Мы учимся этому у кшатриев.
— Да, вы сражаетесь не хуже кшатриев, я знаю, — сказал Учитель. — Подчас невозможно понять, с кем имеешь дело — то ли с брахманом, превратившимся в кшатрия, то ли с кшатрием, поднявшимся до овладения брахмой. Многие кшатрии из дваждырожденных начинают считать войну чуть ли не своей дхармой — разумеется, справедливую войну. Но, боюсь, скоро вы назовете любую войну справедливой. За пределами наших ашрамов все реже звучит запрет убивать. Остерегайтесь: оружие, взятое для самозащиты, может разрезать руку, держащую его. Пока ваши мечи обращены вовне. Но стоит произойти расколу — и пойдет брат на брата.