Дваждырожденные
Шрифт:
Юдхиштхира весь дрожал от напряжения. Капли пота выступили на его висках, и мы заражались его страстной уверенностью.
Рядом со мной, запрокинув голову, стоял Ку-мар. Он не сводил глаз с лица Юдхиштхиры, и на длинных ресницах южанина вспыхивали слезы. Для него Кампилья уже не была просто городом, приговоренным к гибели. Он вместил в свое сердце эту шумную суетливую обитель людей и, казалось, ждал, молил Юдхиштхиру об отмене страшного приговора городу.
Я не могу и не хочу пытаться вспомнить, какие еще слова говорил нам тогда Юдхиштхира. Слова стерлись в моей памяти, осталось лишь захватывающее дух ощущение края пропасти.
И вот мы с Митрой снова оказались на совете властелинов в огромном зале царского дворца Дру-пады. Сидя на мягких подушках среди сосудов с цветами, вожди говорили о предстоящей войне. Несмотря на спокойные и учтивые речи, мы с Митрой ощущали, как напряжено поле мыслей дваж-дырожденных.
Передышка не принесла ожидаемых плодов, — сказал Бхимасена — сыновья Дхритараш-тры слишком долго жили в роскоши, чтобы отказаться от нее теперь. Если ты будешь и дальше проявлять смирение, о Юдхиштхира, то они сочтут это за слабость. Пора двинуть армию на Ха-стинапур.
Получить законное без войны — вот самый достойный путь, — ответил Юдхиштхира. — Не забывайте, что кауравы — наши родственники. Я уж не говорю о том, что многие в окружении Дхрита-раштры принадлежат братству дваждырожденных.
Они нам не родственники, — громко и ясно сказал Накула, сидящий вместе с Сахадевой по левую руку от Бхимы. — Что с того, что наши отцы были родными братьями? На одном и том же дереве могут быть ветви плодоносящие и бесплодные. Кто настраивал против нас придворных и армию еще в годы нашей юности? Кто убедил Дхритараш-тру выслать нас из Хастинапура? Кто побудил тебя доверить судьбу решению Игральных костей?
Мы сами согласились уйти в изгнание, — тихо заметил Сахадева.
Но как получилось, что даже кости в этой игре катились по воле Шакуни? — настаивал Накула. — Я потом тысячу раз бросал кости, и ни разу они не выпали в такой последовательности.
Юдхиштхира мрачно кивнул:
Я допускаю, что Дурьодхане как-то удалось повлиять на справедливость решения костей. Но считаю, что был прав, согласившись увести вас в изгнание.
И был прав, даже когда позволил Дурьодхане смеяться нам в лицо? — прорычал Бхимасена, — Прав, позволяя издеваться над Драупади, попирая дхарму и кшатриев, и дваждырожденных?
Прекрасная супруга Пандавов одарила его благодарной улыбкой, и лицо царевича обрело умильно-кроткое выражение. Успокоившись, он дал возможность продолжать Юдхиштхире. Старший Пандава стоял посреди зала собраний и говорил тихим смиренным голосом, сквозь который, как огонь сквозь занавес, пробивалась невидимая для простых смертных неодолимая сила.
— Войны не будет, — сказал Юдхиштхира, — по крайней мере, сейчас.
Разве вы не видите, что нас просто сметут? Пока панчалийцы
При этих словах Кришна, сидевший на почетном месте рядом с царем Друпадой, привстал с циновки и наклоном головы подтвердил слова Юд-хиштхиры.
Разве мы знаем всех возможных союзников? — продолжал любимец бога Дхармы, — Я мало смыслю в том, как вести конницу в атаку, но я очень хорошо чувствую наступление сроков. Наше время не пришло. Течение жизни еще кружит нас в водовороте и надо…
Опять ждать? — почти прорычал Бхимасена. От возмущения он приподнялся с подушек, как лев среди высокой травы.
Дваждырожденный не должен поддаваться страстям, — быстро сказал Юдхиштхира. Прыжка льва не последовало. Бхимасена сел, пытаясь ритмичным дыханием смирить свое возбуждение.
Мы не будем ждать, — увещевал Юдхиштхира, — но не руками, а разумом надо действовать. А для этого нужно спокойствие.
Я совершенно спокоен, — сказал сквозь зубы Бхимасена, — я настолько владею своими страстями, что появись сейчас предо мной Дурь-одхана, я и за сто шагов, не промахнувшись, всадил бы ему стрелу меж глаз.
Сама по себе игра в кости была величайшей ошибкой, — подал голос Накула, — то, что мнение дваждырожденных разделилось, еще не означало, что надо прибегать к этому последнему средству. И разве нападение на матсьев не есть лучшее подтверждение тому, что Кауравы не намерены решать дело миром. Они не вернут нам царства.
Накулу поддержал степенный Друпада:
— Сына Дхритараштры уже не образумить мягкими словами. Его злонравие победило в нем долг дваждырожденного. Юдхиштхира мог бы по ложиться на слово Бхишмы и Дроны, до конца вер ных дхарме брахманов и кшатриев. Но не они по велевают в Х^стинапуре. Дхритараштра стар и слеп. И слепота |его распространилась на сердце. Он пойдет за своим сыном, как за поводырем, не слушая предостережений патриархов.
Собравшиеся в зале одобрительно зашумели. Тогда со своей циновки, застланной пурпурным покрывалом, поднялась Кунти. Кроткий облик царственной матери Пандавов смирил страсти высокого собрания. Обратившись к Юдхиштхире, она сказала:
— Верни, могучерукий, царство, утраченное тобой. Пока ты жив, не поддавайся отчаянию, а продолжай нести бремя царственного долга. Не покрывай позором душу свою, довольствуясь малым. Я, мать, говорю своим сыновьям: «Доверьтесь карме. Вспыхните хоть на мгновение, как эбеновое дерево, но не тлейте подобием рисовой шелухи из одного желания продлить свою жизнь».
Мы не бездействуем, — сказал Юдхиштхи-ра, — поверьте мне, в сложном переплетении кармических течений я ищу путь спасения общины дваждырожденных. Сегодня в этом зале, соединив благие помыслы в единую гармонию, обуздав нетерпение и гнев, мы найдем единственно верный путь спасения нас самих и всей общины дваждырожденных.
У братства нет будущего под властью Ду-рьодханы! — вскричал Дхриштадьюмна. — Ду-рьодхана будет лелеять общину дваждырожденных, если патриархи склонятся под его волей. Но что ждет общину под властью честолюбивого и гордого царя? Мы должны вернуть ее на праведный путь любыми средствами: увещеваниями, подкупом, сеянием раздора и даже войной. Лучше пылать недолгий миг, чем тлеть вечно.