Две башни
Шрифт:
— И трубочным зельем снабжал? — уточнил Гимли.
— Много чести, — засмеялся Мерри. — Трубочным зельем мы после завтрака займёмся, тогда и расскажем, что и как.
Хоббиты прошли под аркой, уверенно свернули влево, поднялись по ступенькам и открыли широкую дверь. В главной комнате полуразрушенной привратной башни горел камин, а через проломленную крышу падал свет.
— Это я разжёг огонь, — пояснил Пиппин. — Туман тут стоял такой, что всё отсырело. Хорошо, что дымоход уцелел, тянет так, что любое сырьё разгорается мигом. Сейчас я вам хлеб
Пока все рассаживались за длинным столом, хоббиты быстро натаскали множество посуды и всякой снеди.
— Нам повезло, кладовая рядом и ее не залило, — продолжал объяснения Пиппин.
— Ты зря морщишься, Гимли, — сказал Мерри. — Это не орочье хлебово, а «человечья еда», как говорит Фангорн. Вам вина или пива? Рекомендую. И солонина отменная. А хотите, поджарю ветчинки? Вот с зеленью туговато — три дня назад подвоз неожиданно прекратился. На сладкое только масло и мед. Пойдет?
— Вполне, — степенно ответствовал Гимли, и гости приступили к трапезе. Хоббиты присоединились к ним. «За компанию», — сказали они.
— Экие вы сегодня учтивые! — засмеялся Леголас. — Ручаюсь, не появись мы, вы бы опять составили компанию друг другу.
— Почему бы и нет? У орков кормили плохо, а до них — мало, — сказал Пиппин. — Давно не случалось нам душевно подзакусить.
— Ну, на вас плохая кормежка не очень отразилась, — сказал Арагорн. — Вид у вас цветущий.
— Точно, — подтвердил Гимли, разглядывая их поверх кубка. — Волосы закудрявились, и сами вроде бы подросли — это в вашем — то возрасте! Не похоже, чтобы Фангорн морил вас голодом.
— Энты только пьют, — объяснил Мерри, — ничего не скажешь — питательно, но маловато. А потом, даже лембас приедается.
— Так вы пили из Реки Энтов? — переспросил Леголас. — Тогда Гимли прав. Много странного поют про питье Фангорна.
— Расскажите же, что вы видели, — попросил Арагорн. — Я никогда не бывал на землях энтов.
— Энты, — с готовностью начал Пиппин, — энты, они… разные. А глаза у них… глаза, как у… — он запнулся, перебирая слова, и умолк. — Да вы их сами видели, — сказал он наконец, — они вас, во всяком случае, видели, они нам и сказали, что вы сюда направляетесь. Вот посмотрите на них вблизи и сами всё поймёте.
— Нет уж, — запротестовал Гимли, — начни — ка сначала, с того дня, как мы расстались.
— Сначала предлагаю набить трубки, — сказал Мерри, — тогда можно будет представить, что мы опять в Брыле или у Элронда. Мы с Пиппином славно потрудились с утра. Столько всякого добра тут плавало! Пиппин добыл два бочонка с трубочным зельем. Из личных запасов Сарумана, не иначе. И ничуть не подмок.
Гимли размял щепоть табака между пальцами.
— Пахнет неплохо и на ощупь приятный.
— Да лучшего и желать нельзя! — ответил хоббит. — Милый Гимли, это же «Лист Долгой Долины»! На бочонках есть личная торговая марка Дудкинса. Вот уж не думал встретить его так далеко!
— Эх, трубка моя потерялась, — вздохнул гном, —
— Ни единой, — ответил Мерри. — Это удовольствие Саруман приберегал для себя. Я думаю, не стоит сейчас ломиться в Ортханк с такой просьбой. Покурим по очереди, как подобает друзьям.
— Стоп! — сказал Пиппин и вытащил глубоко запрятанный кисет, а из него две трубки. — Вот, хранил как Кольцо, можно сказать. Эта — моя любимая, вересковая, а эту, совсем новую, вишневую, могу тебе предложить. Уладит ли она наши счёты?
— Достойнейший хоббит! — вскричал Гимли. — Да я у тебя в неоплатном долгу!
— Давайте — ка выйдем, поглядим на небо, — предложил Арагорн.
Они выбрались из сторожки и расположились на обломках ворот. Отсюда хорошо просматривалась долина. Ветер потихоньку разгонял густые испарения.
— Приятно беседовать с друзьямина развалинах взятых ими крепостей, как верно заметил наш вечно занятый Гэндальф, — Арагорн завернулся в плащ, вытянул ноги и откинулся на спину, с наслаждением затягиваясь.
— Гляньте — ка! — сказал Пиппин. — Наш Колоброд вернулся.
— А он и не исчезал, — ответил Арагорн. — Я — Колоброд, я же и Дунадан. Я равно принадлежу и Северу и Гондору.
Они помолчали. Леголас, не мигая, смотрел на солнце и принялся было тихонько напевать что — то, но оборвал себя и воскликнул:
— Да рассказывайте же! Время уходит, туман рассеивается — во всей долине только дым от ваших корешков и остался!
— Рассказ начнётся с того, как я проснулся ночью в орочьем лагере, связанный по рукам и ногам, начал Пиппин. — Подскажите — ка, какое сегодня число?
— Пятое марта по счёту Шира, — подсказал Арагорн [2] , и Пиппин начал по пальцам высчитывать, когда они расстались.
— Всего — то девять дней?! А мне казалось — не меньше года. Это было как в кошмаре! Дня три я могу припомнить, а если забуду что — нибудь важное, Мерри поправит. А прочую мерзость и помнить незачем.
И Пиппин стал рассказывать о гибели Боромира, о бегстве с орками и от них, а «охотники» кивали, когда их прежние догадки подтверждались.
2
По календарю Шира в каждом месяце 30 дней.
— Вот, кстати, ваши сокровища, — Арагорн снял с пояса мечи и протянул хоббитам.
— О! А я уж и не ждал его увидеть, — обрадовался мечу Мерри. — Им — таки пришлось побывать в деле. Углук отнял. Ух, и рассвирепел же он! Я думал — убьет на месте, а он только отшвырнул их прочь, как будто обжегся.
— А вот твоя застежка, Перегрин, — продолжал Арагорн. — Это ценная вещь, не стоит ею бросаться.
— Знаю, — ответил Пиппин. — Но что оставалось делать?
— Ты молодец, — одобрил Арагорн. — Несвободен тот, кто не может расстаться с сокровищем в час нужды.