Две башни
Шрифт:
— Ну вот и все, — произнес Гэндальф. — Теперь мне нужно только найти старика Фангорна и сказать ему, чем кончилось дело.
— Наверное, он и сам догадался, — предположил Мерри. — Разве могло быть иначе?
— Могло, — устало вздохнул Гэндальф, — потому что висело на волоске. Но у меня были причины рискнуть. Прежде всего, нужно было показать Саруману, что колдовская сила его голоса исчезает. Нельзя быть одновременно и тираном, и мудрецом, а ему казалось, что он сможет совместить несовместимое. Раз замысел созрел, он рано или поздно себя обнаружит. Но он попал в ловушку и заметался. Поэтому — то я и предложил ему честный
— А когда мы победим, что ты с ним сделаешь? — спросил Пиппин.
— Я? Ничего, — пожал плечами Гэндальф. — Я не стремлюсь к власти. А что будет с ним — не знаю. Жаль, что столько доброй силы обратилось во зло и гниет теперь в стенах башни. Но для нас все сложилось к лучшему. Ненависть часто оборачивается против себя. Думаю, если бы даже нам удалось войти в Ортханк, немного бы в нем нашлось сокровищ более дорогих, чем то, которым швырнул в нас Грима.
В этот момент из окна сверху донесся пронзительный крик, тотчас же оборвавшийся.
— Кажется, Саруман тоже так думает, — заметил Гэндальф. — Пойдемте отсюда.
Они вернулись к развалинам ворот и не успели миновать арку, как из тени вышел Фангорн, а с ним еще несколько энтов. Арагорн, Гимли и Леголас изумленно глядели на них.
— Это мои друзья, Древобород, — сказал Гэндальф. — Я говорил тебе о них, но ты их еще не видел. — И он назвал по именам одного за другим.
Старый энт долго и пытливо разглядывал всех по очереди и каждому сказал несколько слов. Под конец он обратился к Леголасу:
— Так вы пришли из самого Сумеречья, добрый эльф? Когда — то это был очень большой лес.
— Он и сейчас большой, — ответил Леголас, — но, конечно, не такой большой, как прежде. Мне бы очень хотелось побродить по вашему лесу. Я побывал только на опушке и рад был бы вернуться туда.
Глаза у Фангорна заблестели от удовольствия.
— Надеюсь, ваше желание исполнится раньше, чем холмы успеют состариться, — сказал он.
— Я приду, если мне удастся, — ответил Леголас, — и, с вашего разрешения, мы придем вдвоем с другом.
— Я буду рад всякому эльфу, который придет с вами, — сказал Фангорн.
— Это не эльф, — возразил Леголас, — это Гимли, сын Глоина, вот он.
Гимли низко поклонился, топор при этом выскользнул у него из — за пояса и звякнул о камни.
— Гм — гм! Кха! — покашлял Фангорн, мрачно поглядев на него. — Гном, да еще с топором! Я люблю эльфов, но вы хотите от меня слишком многого. Эльф и гном — вот странная дружба!
— Пусть странная! — пылко воскликнул Леголас. — Но пока Гимли жив, я без него не приду. Его топор не для деревьев, а для орков, и в недавнем бою он срубил их с полсотни!
— Вот как? — удивился старый энт. — Ну, это уже лучше. Что ж, пусть все будет как есть. Нам незачем торопиться. Вы придете в мой лес, когда захотите, придете оба. Но теперь пора расставаться. День близится к концу, а Гэндальф говорил, что вам нужно уехать до вечера.
— Да, нам пора двигаться в путь, и немедленно, — кивнул
— Наверное, ты прав, — ответил Фангорн, — но мне без них будет скучно. Мы подружились так быстро, что я, кажется, тоже начинаю спешить, как все в вашем сумасшедшем мире, а может, впадаю в детство. Я очень давно не встречал столь необычных существ, они поразили меня. Впервые за долгие годы под солнцем и луной я встретил то, чего не видел раньше. Я не забуду их. Они теперь в Долгом Свитке… хм — хум…
Энты, рожденные дикой землею, Ровесники гор, пьющие воду. И вечно голодные хоббиты — крошки, Неунывающий малый народец…Энты будут их помнить. И до тех пор, пока молодые листья не перестанут появляться на ветвях, они — наши друзья. Прощайте! И если в вашем милом краю услышите вдруг что — нибудь о наших женах, дайте мне знать! Возвращайтесь, если сможете!
— Мы вернемся! — ответили в один голос Мерри и Пиппин и поспешно отвернулись, чтобы скрыть волнение.
Фангорн молча глядел на них, покачивая головой, потом обратился к Гэндальфу:
— Так Саруман не захотел выйти? Я так и думал. Сердцевина у него черная, как у хуорна. Но если бы, как он сейчас, я потерял все свои деревья и у меня осталась бы только нора, чтобы спрятаться, я бы тоже не стал из нее вылезать.
— Да, — усмехнулся маг. — Но ты ведь не собирался покрывать всю землю своими деревьями и душить все остальное. Теперь Саруману делать нечего, кроме как ненавидеть нас да строить посильные козни. Правда, Ключ Ортханка остался у него. Так что упускать его нельзя ни в коем случае!
— Еще чего, — пробурчал Древобород. — Энты приглядят за ним. Он и шагу за порог не ступит без моего ведома.
— На это я и надеялся, — ответил Гэндальф. — Вы уж возьмите эту заботу на себя, а я займусь другими делами. Но будьте внимательны! Вода спала, а вокруг башни могут быть тайные ходы. Раз уж взялись за эту работу, так доведите ее до конца: залейте Изенгард снова. Вода затопит подземелья, а вы заделаете все выходы, и здесь будет спокойное озеро. Тогда Саруману останется только сидеть наверху и глядеть в окошко.
— Предоставь это нам, — пророкотал Фангорн. — Мы обыщем долину, заглянем под каждый камешек. Здесь вырастет лес, настоящий дикий лес, и мы назовем его Сторожевым. Не то что Саруман — ни одна белка не прошмыгнет без моего ведома. Пока не пройдет всемеро больше лет, чем он мучил нас, мы не устанем стеречь его!
Глава 11
ПАЛАНТИР
Солнце садилось за длинную цепь холмов на западе, когда Гэндальф, Теоден и их спутники покидали Изенгард. Мерри ехал с Гэндальфом, а Пиппин — с Арагорном. Правитель Рохана выслал вперед дозорных, остальной отряд двигался неспешно. У ворот молчаливыми изваяниями застыл строй энтов. Фангорн держался чуть поодаль и больше всего напоминал старое дерево с обломанными ветвями. Хоббитам невольно припомнилась их первая встреча на солнечном холме. Небо было еще светлое, но на развалины Изенгарда уже ложились длинные тени.