Две Елены
Шрифт:
– С чего это она переутомилась? – вполголоса спросила выходившая из зала учительница свою подругу – ту, которая подвинула кресло. – Учебный год еще и не начинался!
– Мне тоже от педсоветов скоро плохо будет, – в дверях ответила подруга.
Они говорили непринужденно, совсем не заботясь о том, что их может слышать представитель школьной администрации. Киру здесь не принимали всерьез, и до назначения нового директора никто себя ни в чем не стеснял.
– Простите меня, – сказала Ленка, вытирая ладонью мокрое лицо. – Я
К этому времени они уже остались в зале совсем одни.
– С непривычки, – повторила Ленка. Ей не хотелось обманывать душевного человека, но в этих словах обмана как раз и не было. Ленка действительно не привыкла к школьной обстановке, тем более не привыкла притворяться, выдавать себя за другую. К тому же беременность…
– Да ладно тебе дергаться! – вдруг сказала Кира, неожиданно переходя на «ты». – Извивается, словно уж на сковороде, а я и так уже всё поняла.
– Да? – хрипло переспросила Ленка. – Вы поняли?
– А то! Я стреляный воробей, меня на мякине не проведешь!
Единственное, что держало Ленку на поверхности, не давая рухнуть в новую дурноту, – это опять же Кирино веселое настроение. Не могла, ну не могла она радоваться перед тем, как вызвать полицию. Не тот человек. Значит, сейчас предложит убираться подобру-поздорову. Идеальный вариант для Ленки, вот только Елену он глубоко огорчит. Но что поделаешь, если их так сразу раскусили…
– Я пойду, – просительным голосом протянула Ленка, вылезая из кресла.
– Погоди. Ишь какая нетерпеливая!
– Но ведь вы же не станете… – вырвалось у Ленки совсем уж жалко. А если Кира всё-таки станет – позовет охранника, чтобы задержал авантюристку, а сама позвонит в полицию? Тогда дело закончится в отделении, и, может быть, даже в обезьяннике. Вот уж этого допускать никак нельзя: ведь все ее переживания отражаются на малюсеньком пацанчике внутри. И кто их потом вытащит на волю? Тетка не станет хлопотать, Елена прикована к койке… Значит, надо просить сейчас Киру, умолять…
– Да что ты так напугалась? Мы пока никому не скажем.
– Пока? – обреченно переспросила Ленка.
– Конечно, пока. Потом-то ведь и не скроешь, животик вылезет. Но ты уже будешь оформлена и в свое время получишь декретные – поняла? Другой-то ведь никакой работы на примете?
– Никакой, – чуть слышно подтвердила Ленка.
– Ну вот. Откуда тебе в декрет уходить, как не от нас? Ты не волнуйся, мы тебя возьмем. Какой у тебя сейчас месяц?
– Четвертый. – Ленка начала понимать, что «стреляный воробей» стал клевать другую мякину, а о подмене личности по-прежнему не подозревает.
– Значит, отработаешь первое полугодие, а там мы еще кого-нибудь подыщем. Охо-хо, беда с вами, с молодушками: не успеете прийти – в декрет…
– Простите… – пробормотала Ленка.
– Да не извиняйся, я к слову. На самом деле это хорошо: если б не вы, и учить было бы некого. Школы пришлось бы позакрывать. А так приведешь
«Будьте вечно, Кира Кузьминична»! – хотелось крикнуть Ленке.
И еще ее тянуло рассказать всё начистоту. Но она подавила в себе это опасное желание: ведь с Еленой они такой вариант не обсуждали.
– Ну так дуй сейчас к секретарше и ничего лишнего там не говори, – распорядилась Кира. – Документы твои у нее. Оформишься – иди домой отдыхать. Он тоже устает. – Кирин взгляд многозначительно скользнул по Ленкиному животу.
Скрытый свободным жакетом, живот пока выглядел нормально: нельзя было заподозрить, что через полгода из него выйдет «новый гражданин школьной республики». Кира, скорее всего, разгадала это по обмороку, который сама невольно спровоцировала и сама же остановила.
– А можно никуда пока не ходить? – с детской интонацией попросила Ленка.
– Да чего ты боишься, дурочка? Иди, пока кто-нибудь не надумал прибрать твои часы. А то у нас как бывает: сперва откажутся, а потом посчитают в уме свою будущую зарплату и начнут подбирать нагрузки, от которых прежде нос воротили.
Ленка беспомощно вздохнула: не отвертеться…
– Иди уж, – напутствовала Кира. – Иди, раз мы договорились. А потом сразу домой, и до сентября можешь не являться.
< image l:href="#"/>6
В директорской приемной, по совместительству отделе кадров, было просторно и оживленно. Женщина средних лет сидела за столом с компьютером, за ее спиной поблескивали стеклянные шкафы картотеки. Вокруг крутилось человек пять учительниц. Витал какой-то особенный, должно быть, школьный запах бумаги и всякого канцелярского товара. На столе лежал раскрытый тюбик с клеем – секретарша подклеивала в личные дела какие-то дополнительные справки.
С другой стороны зеленели на подставке примулы и журчал не сразу заметный фонтанчик, вытекающий из стены и через полметра снова в нее втекающий. Но эти полметра он бежал по стене, словно по отвесной скале. Размеренный шумок падающей воды напоминал о том, что где-то на вольном воздухе сейчас струятся ручьи и катят свои волны реки. Не об этом ли упоительном чувстве природы говорил сегодня Вещий Олег?..
Учительницы, как поняла через минуту Ленка, общались с секретаршей не столько по делу, сколько ради так называемой дружбы. Иногда звучало слово «нагрузка», но наряду с этим болтали о чем придется: о прошедшем отпуске, о модах, о всяких происшествиях в своей семье. Кто-то, может быть, просто от души, а кто-то, вероятно, стремился установить панибратские отношения с секретаршей, будущей правой рукой начальства. Того самого директора, который вскоре сделает эту школу современной – жесткой и безликой.