Две грани нейробука
Шрифт:
– Хороший травматолог всегда пригодится, - Джантор улыбнулся.
– Вообще мы экстремальщики, - стал объяснять он, видя растерянность девушки.
– Прыжки с парашютом, речные сплавы, маунтинбайк, скалолазание и все такое. А травмы - так, издержки увлечения. Кстати, хочешь ощутить, каково летать прицепом за самолетом? Мы тут как раз новые нейроклипы делаем...
– Потом похвастаешься, - перебила его Касанта.
– Девушка ведь только приехала. Лучше помогите занести ее вещи.
Самой большой вещью новой жительницы оказалась внушительная
– Это рояль, - пояснила Розайла.
Слово ничего не говорило, и он запустил поиск по Интернету. Роялями именовались старинные музыкальные инструменты.
– Для музыки?
– Да. Их на весь ФИОМС осталось штук двадцать, не считая музейных экспонатов. Я состою в обществе любителей старинных инструментов, - произнесла девушка так, будто сомневалась, гордиться данным фактом, или скрывать.
– Иногда мы играем живую музыку. Еще я сама немного пишу.
– А чем они отличаются от... ну, современных?
– спросил Джантор, покосившись на Джесину. Она тоже сочиняла музыку, но никаких роялей у нее нет.
– Тем, что современные музыкальные инструменты как класс отсутствуют, - ответила женщина, опередив открывшую было рот Розайлу.
– В прошлом вся музыка создавалась с помощью таких вот громоздких нелепых штуковин. И была аналоговая, в виде звуковых волн. С появлением компьютеров стало возможно преобразовать ноты в цифровой звук. А после разработки нейробуков процесс создания мелодии окончательно переместился в голову композитора. Я пишу ноты, и компьютер сразу переводит их в звук, который далее воспроизводится через акустические системы либо передается напрямую в слуховую кору. Нужда в музыкантах как посредниках между композитором и слушателями отпала.
С каждым словом столь нелестной характеристики Розайла становилась все печальнее.
– Да ладно тебе. В старинных вещах есть особое очарование, которое вы просто не пытаетесь понять, - поддержала девушку Касанта.
Она сама помимо любви к новым блюдам увлекалась старинной одеждой и располагала внушительным гардеробом в дюжину платьев из природных материалов - атласа, хлопка, шелка, с вышитыми вручную узорами. Джантор считал их весьма непрактичными, предпочитая одежду из камуфлона - легкой, очень прочной, отталкивающей воду и грязь ткани. Плюс она меняла цвет и структуру, в жару пропуская свежий воздух, а в холод сохраняя тепло.
Он слышал также про общество любителей старинной электроники, собиравших ламповые радиоприемники, фанатов программирования на старых, давно вышедших из употребления языках, знал ребят, собиравших автомобили с жутко воняющими двигателями внутреннего сгорания, или старинных чисто механических роботов без искусственных мускулов. Сам Джантор все эти увлечения примитивными технологиями прошлого считал непрактичными. Впрочем, кое-кто аналогичным образом оценивал любовь к экстремальным трюкам, называя их бесполезным и неоправданным риском. Каждый
В любом случае огорчать новую соседку неправильно.
– Сыграешь нам что-нибудь?
– Если хотите, - девушка радостно улыбнулась.
– Вечно ты торопишься, - проворчала Касанта.
– Ей обустроиться надо, есть, наверное, хочет. Идем, через четыре минуты будет готова замечательная индейка, - она потянула Розайлу на кухню.
Приподняв рояль, Джантор оценил еще одно преимущество нейромузыки. Для нее не требуются такие вот тяжеленные бандурины, весь инструментарий находится в голове. Но если Розайле нравится - пусть играет.
После ужина все шестеро, плюс несколько соседей из ближайших домов собрались в гостиной. Музыка у Розайлы оказалась плавная, мягкая, отдающая легкой грустью. По-своему приятная, как приятен легкий ветерок. Но сам Джантор предпочитал скорость, драйв, экстрим. Когда воздух свистит в ушах, острые скалы мелькают на расстоянии вытянутой руки, и лишь с максимальным напряжением сил удается проскользнуть по краю опасности.
Впрочем, когда Касанта, которой игра новой жительницы явно понравилась, стала аплодировать, он с готовностью присоединился. Державшаяся несколько скованно девушка заметно приободрилась.
После маленького концерта уже сам Джантор порадовал всех нейроклипами последних полетов. Наибольшее впечатление они произвел на Розайлу.
– Потрясающе. От этих маневров просто голова кругом, - девушка глядела с восхищением и завистью.
– И вы часто так летаете?
– Зависит от настроения, погоды, наличия иных дел и развлечений, когда может потребоваться травматолог, - улыбнулся он.
Последнее замечание вызвало общее веселье.
– И вам совсем не страшно?
– пожалуй, Розайла единственная не считала шутки о востребованности ее профессии смешными.
– Мы сознаем и оцениваем потенциальный риск, принимаем все доступные меры для его минимизации. Моделируем прыжки и полеты, отрабатываем маневры в виртуальной реальности, используем защитное снаряжение. За последние семь лет во всем ФИОМСе не было смертных случаев при прыжках с парашютом. Так что наши развлечения достаточно безопасны.
– А как же переломы и другие травмы?
– Они лечатся, а потому не в счет. Небольшой риск того стоит. Ты ведь сама чувствовала, как это здорово. Полет, скорость, свобода.
– Да, очень классно, - девушка улыбнулась.
– Даже захотелось вместе с вами полетать. Это возможно?
– Разумеется. Правда, начинать лучше с чего-то попроще - обычные прыжки с парашютом, управление самолетом из кабины. Чтобы их совмещать, нужен приличный опыт.
Вопросы Розайлы вернули мысли Джантора к не дававшей покоя теме - страху. Он чувствовал, что управляющие им программы скрыты где-то в операционной системе. Но как их найти? Как убедиться, что они вообще существуют?