Две линии судьбы. Когда остановится сердце (сборник)
Шрифт:
И тут, словно в очередной раз прочитав ее мысли, Валентина спросила ее:
— Скажи, как ты думаешь, что такое должен сделать Андрей, чтобы ты испытала к нему отвращение? Чтобы его образ поблек в твоих глазах?
— А ты думаешь, что дело только в нем? — неожиданно ответила Соня. — Знаешь, Валя, иногда мне кажется, что дело совсем даже и не в нем, а в самом факте, что мною пренебрегли, променяли на невзрачную Веру Клец. И он теперь целует ее, а не меня. Значит, она лучше, красивее, умнее меня, я не знаю…
— Что ты! Дело-то совсем
— Как это?!
— Очень просто. Это действуют феромоны. Люди — те же животные, и они ориентируются, выбирая себе партнеров не за красоту или интеллект, как ты понимаешь, а исключительно на запах, на то невидимое, что и является природой, понимаешь?
— Нет. Что же, значит, Вера Клец пахнет лучше меня?! Да, я понимаю, что речь идет о естественном запахе человека… Но чем мой запах хуже?
— Не хуже и не лучше. Просто он, вероятно, запал на нее, исходя из каких-то инстинктивных мотивов, понимаешь? Феромоны — это продукты внешней секреции, их выделяют живые существа, и они помогают особям одного вида гармонировать друг с другом. По сути, это и есть любовь.
— Но поначалу эти инстинкты привели его ко мне! К тому же ты сама себе противоречишь. Вот ты только что спросила меня, что такое должен сделать Андрей, чтобы я разлюбила его. И что? К примеру, он станет геем и начнет пахнуть как-то по-другому?
— Я не сильна в биологии, но мне думается, что в этом случае все же подключатся твои мозги, которые помогут тебе избавиться от давления инстинктов.
— Что мне делать, Валя?
— Для начала — пойти на кухню и поужинать со мной. Я понимаю, что ты обедала где-то в городе, в ресторане, но я сварила такие прекрасные щи из грудинки! Прошу тебя, поешь. Тебе нужны силы, тем более что ты задумала такое.
— Скажи-ка, — Соня оживилась, привстала и теперь сидела, свесив ноги с дивана и как-то нервно болтая ими. — Мы говорим с тобой о таких страшных вещах… А как ты ко всему этому относишься? Неужели тебя саму не пугает то, что я задумала?
— Абсолютно, — фыркнула Валентина. — Меня беспокоишь ты! Вот ты все говоришь — убийство, убийство… А разве Андрей не убил тебя тем, что оставил? Да он тебя морально уничтожил! Полагаешь, он вскакивает по ночам и рассуждает о том, какую причинил тебе боль? Не думаю. Быть может, я скажу тебе неприятную вещь, но, боюсь, он вообще о тебе не вспоминает. Возможно, лишь в те моменты, когда видит тебя, подсматривающую, следящую за ними…
— Но ведь если я сделаю это, то сразу заподозрят именно меня.
— В конце концов, чтобы отвести от себя подозрения, ты можешь украсть Веру, позвонить ее отцу и потребовать выкуп. Ведь тот факт, что Михаил Клец — богатый человек, может сыграть нам на руку! Как раз у богатых, как правило, воруют детей.
— Но Вера — не ребенок. Вот украдем мы ее, и что с ней потом делать?
— Во всяком случае, не возвращать. Ведь наша цель — сделать так, чтобы ее не было. Не можешь же ты ее держать
— Я боюсь!
— Тогда сделай так, чтобы Андрей бросил ее.
— Но как?!
— Не знаю… Имейся на такой случай рецепт — тогда все в этом мире было бы намного проще.
— Ведь я-то думала, что он польстился на деньги Клеца, когда начал встречаться с Верой. Я же только из-за этого продала бабушкины драгоценности и начала свой бизнес.
— А знаешь, может, ты не так уж далека от истины? Откуда нам знать, насколько богат Клец? Может, ты со своими двумя магазинами до его уровня все равно не дотягиваешь.
— Конечно, не дотягиваю. Зато все те деньги, что я зарабатываю, были бы нашими, а кто знает, насколько щедрым окажется Клец по отношению к своей дочери? Ну не все же свое состояние он ей отдаст в приданое! К тому же быть зятем такого человека, Клеца, — это несвобода.
— Тоже правильно.
Поговорив с Валей на эту наболевшую тему, Соня вдруг повеселела, как человек, принявший окончательное решение и узнавший, как ему теперь жить и что делать. Словно в ее жизни появилась какая-то стабильная ясность, благодаря которой в мозгах воцарился некий определенный порядок.
Соня, большое значение придававшая именно порядку, воспряла духом еще и потому, что в ее жизни теперь был человек, которому она доверила все свои тайные мысли и который поддерживал ее абсолютно во всем.
Валентина об этом не знала, но Соня уже готова была сделать для своей тетки нечто грандиозное, существенное, подарить ей, к примеру, какую-нибудь дорогую вещь, либо квартиру, или же вообще — оплатить дорогостоящее лечение, отправив ее за границу. Несмотря на то что на данный момент их роли распределились таким образом, что это Валентина заботилась о племяннице и постоянно стремилась ее накормить, следила за ее здоровьем, успокаивала, как могла, Соня-то знала, что главная в семье — она, Соня, и скорее все же сама Валентина нуждается в хорошем уходе и лечении. Если у Сони был душевный недуг, то Валентина страдала физически. Она прихрамывала, потому что у нее болели суставы ног, но все равно старалась двигаться быстро, проворно, так, как если бы она была совершенно здорова.
На столике в ее комнате лежала шкатулка с лекарствами — суставит-актив, диклофенак, витамины. Соня знала, что все необходимые мази для растирания основываются на пахучих веществах, она сама вычитала в Интернете, чем натирают суставы страдающие артритом люди, и ценила то, что Валентина, принимая внутрь настойку из коры ивы, клопогона и крапивы, втирала в больные места практически ничем не пахнущую смесь из лобелии и коры калины.
Конечно, ей не хотелось бы, чтобы ее квартира пропиталась запахами болезни и старости. Тем более что тетка была почти ее ровесницей, и Соне было ее очень жалко. Ведь она тоже имела право на личную жизнь, на любовь, на детей.