Две могилы
Шрифт:
— Schei? e, — пробормотал Тристрам.
Они вошли в лифт, Проктор нажал кнопку подвала. Оказавшись внизу, они двинулись по извилистому лабиринту каменных тоннелей, стены которых покрылись окислами меди и плесенью. Проктор шел быстро, не позволяя юноше задерживаться и осматривать комнаты, содержимое которых могло его испугать.
— Я не нравлюсь отцу, — печально сказал Тристрам.
— Он просто поступает так, как для тебя будет лучше, — проворчал в ответ Проктор.
Они остановились в небольшой пустой комнате со сводчатым потолком, в стену которой была врезана пластина с изображением сразу двух лун —
Взяв фонарь, Проктор начал спускаться по ступенькам. Тристрам шел следом. Закончив спуск, они прошли по короткому коридору к огромному сводчатому залу, дальняя стена которого терялась во мраке.
— Что это за место? — спросил Тристрам, удивленно оглядываясь.
— Раньше это здание принадлежало монастырю, — объяснил Проктор. — И я подозреваю, что в этом подвале монахи устроили некрополь.
— Некрополь?
— Кладбище, место для погребения. Они здесь хоронили умерших.
— Хоронили умерших?
Проктор едва удержался от вопроса, что делали с мертвыми там, откуда приехал Тристрам.
Они шли мимо древних лабораторий, мимо комнат, все стены которых занимали стеллажи, уставленные в несколько рядов стеклянной посудой, мимо залов со старинными гобеленами и картинами. Проктору не нравились эти заполненные гниющим старьем помещения, и он прибавил шагу. Юноша поспешил за ним, глядя по сторонам широко раскрытыми глазами. Наконец Проктор привел его в небольшую, но хорошо обставленную спальню со смежной ванной. Здесь стояли кровать, стол, стулья, книжный шкаф и гардероб с зеркалом. В комнате было чисто и уютно настолько, насколько это возможно в подземелье с его запахами аммиака и плесени. Вход в нее закрывала крепкая деревянная дверь с надежным замком.
— Это твоя комната, — сказал Проктор Тристраму.
Юноша кивнул, осматриваясь. Похоже, он остался доволен увиденным.
Проктор взглянул на книги, и его вдруг посетило сомнение.
— Ты умеешь… читать? — осторожно спросил он.
— Только хорошие близнецы должны уметь читать. Но я научился сам. Совсем чуть-чуть. И только по-немецки.
— Ясно. Если ты не против, я схожу наверх кое за какими вещами и через полчаса вернусь.
— Повторите, пожалуйста, как ваше имя?
— Проктор.
Юноша посмотрел на него и немного застенчиво улыбнулся:
— Спасибо, герр Проктор.
33
Алоизий Пендергаст остановил «роллс-ройс» на углу Бушуик-авеню и Мезерол-стрит в Бруклине. Из таксомоторной компании сообщили, что именно здесь таксист подобрал Тристрама. Это был старый промышленный район, со временем заброшенный и только сейчас заново обживаемый представителями творческих профессий. Но вокруг еще сохранились безвкусные граффити на стенах, кучи мусора, заколоченные дома и остовы ржавых автомобилей. Местная публика состояла в основном из бродяг, хиппи и просто неряшливо выглядевших молодых людей.
Пендергаст, одетый в дорогой черный костюм, резко выделялся на их фоне. Он захлопнул дверцу своего «силвер-рейта»,
Пивоварня. Тристрам, сам того не зная, описал ее в точности: длинный подземный тоннель, где хранились бочки, огромная печь из обожженного кирпича, в которой сушили хмель. Несомненно, его держали здесь, и здесь же скрывался Альбан со своими воспитателями-нацистами, сделавшими это здание базой для подготовки будущих операций — что бы там они ни планировали.
Пендергаст подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть здание. Даже в этом глухом углу Бруклина такое здание должно было стоить больших денег, и, соответственно, все окна в нем были закрыты листовой жестью и заколочены досками. Старинные металлические двустворчатые ворота заперты на замок, а дверь для пешего прохода в одной из створок еще и заварена двумя прутками арматуры.
Пендергаст прошел дальше, присматриваясь к небольшим дверям, расположенным вдоль кирпичного осыпающегося фасада. Все они оказались более или менее надежно закрытыми. Он остановился возле одной из них, исследуя покрытый льдом замок, и вдруг услышал за спиной голос:
— Не найдется немного монет, приятель?
Агент обернулся и увидел худого, высокого как жердь молодого человека, наверняка наркомана, уставившегося на него пустыми, голодными глазами.
— Найдется.
Пендергаст пошарил в кармане и достал двадцатидолларовую банкноту. Безжизненные глаза наркомана засверкали, и он протянул дрожащую руку.
— Я хочу пробраться в это здание, — сказал Пендергаст, отдергивая купюру в сторону. — Подскажешь как?
Парень раскрыл рот от удивления:
— Ты вор?
— Страховой оценщик.
Наркоман попытался что-то сообразить.
— Насколько я знаю, здесь нельзя пройти.
— Хорошо, но если бы тебе очень нужно было там оказаться, что бы ты сделал?
Начался еще один мучительный мыслительный процесс.
— Я бы зашел сзади — там, где железнодорожные пути, и перелез через забор.
Пендергаст снова протянул парню банкноту, тот схватил ее и заковылял прочь.
— Смотри не попадись, — бросил он через плечо.
Агент дошел до угла дома, повернул и увидел перед собой заброшенный железнодорожный сортировочный узел, заставленный ржавыми контейнерами и старым оборудованием и окруженный забором из металлической сетки.
Одним движением, напоминающим полет летучей мыши, Пендергаст преодолел забор и приземлился по ту сторону. Он постоял немного, поправляя костюм, а затем направился к задней стене пивоварни вдоль рельсов, исчезающих под очередными воротами. Разросшиеся по всей площадке сорняки кое-где были примяты или сломаны, словно здесь недавно проходили люди. Присмотревшись, Пендергаст различил на земле отпечатки чьих-то ног.
Следы неизвестного пересекали площадку и вели к маленькой двери того же кирпичного здания. При ближайшем осмотре она оказалась такой же старой и массивной, как и другие, но не заваренной, с недавно смазанными петлями и новым латунным замком незнакомой модели.