Две недели
Шрифт:
– Мы очень дружно жили, - возразила Елена Васильевна.
– Папа нас в строгости воспитывал, всегда внушал, что любовь к Богу и людям начинается с семьи.
– Похвально, - быстро признал Богданов.
– Но ведь бывает так, что обижают чужие, а своим об этом знать не надо.
– А ведь вы правы, - припоминая, протянула Елена Васильевна, теребя платок, - В детстве нас дразнили в школе из-за того, что мы были многодетной семьей, вдобавок дети священника, и Петя очень болезненно реагировал на слова. Драться папа запрещал
– И где эта времянка?
– осторожно, боясь спугнуть, спросил Богданов.
– Там, - неопределенно указала в пространство Елена Васильевна, - на Меже, возле плотины, в Разбойничьем лесу. Если от перекрестка направо вдоль по дороги, то метров через триста тропочка виднелась, по ней и ходили. Петя меня два раза туда водил. Первый раз, когда меня девочки из параллельного класса побили, а второй, когда влюбилась несчастливо.
Елена Васильевна вновь промокнула глаза и продолжила:
– Помню, времянка старая была, вся покосилась, так Петя и крышу сам залатал, и стены чуть подправил. Он даже столик там соорудил с топчаном и матрас принес. Родителям рассказывал, что в поход с классом идет, а сам прятался. А почему вы спрашиваете?
– вдруг насторожилась она.
– Ведь Петя пропал, а не сбежал.
– Мы должны проверить все версии, - уклончиво отозвался Богданов.
– Мало ли, вдруг у человека обстоятельства какие, вот и решил спрятаться.
– Какие еще обстоятельства?
– Елена Васильевна воинственно выпрямилась, крепко вцепившись в сумочку, для большей уверенности.
– Петя мне обо всем рассказывает, у него не было неприятностей.
– Может, у него любовь несчастная приключилась, - ляпнул Богданов первое, что пришло в голову, - или по работе проблемы.
– Петя не интересовался женщинами, - отрезала Елена Васильевна.
– И не думайте, что он был из этих, голубых, - последнее слово она выплюнула приглушенным шепотом, словно матом выругалась.
– Петя занимался своими исследованиями, и у него не оставалось времени на любовные похождения.
Тут Игорь сочувственно вздохнул, а Даня недоверчиво фыркнула.
– Я понял, понял, - торопливо заверил Богданов.
– Значит, в детстве Петр прятался в лесу у плотины.
– Да, - смягчилась Елена Васильевна. Она даже соизволила податься вперед, и накрыла ладонью руку Богданова, проникновенно глядя ему в глаза.
– Вы ведь найдете Петю? Найдете?
– Приложу все усилия, - искренне, в свете последних новостей, заверил Богданов, накрыв ладонь женщины своей.
Опомнившись, Елена Васильевна смущенно кашлянула, и Богданов торопливо отпрянул.
– У меня вопросов больше нет, - проговорил он.
– У следственной группы есть вопросы?
От неожиданности "следственная группа" дернулась, и не смогла навскидку придумать ничего
– Простите!
– его полный энтузиазма голос, застал врасплох, и Елена Васильевна едва сумочку не уронила.
– Ваши дети с Петром Васильевичем общаются?
– Извините, я не поняла.
– Ваши дети с дядей общаются?
– У меня нет детей, - отчеканила Елена Васильевна и повернулась к Богданову.
– У вас есть еще вопросы?
Вопросов не было. На том свидание закончилось, и Елена Васильевна, подписав протокол и получив пропуск, удалилась.
– Это что было?
– осведомился Богданов, едва посетительница ушла.
– Что такого?
– удивился Игорь.
– Просто поинтересовался.
– Лишь бы что спросить?
– Саш, - примирительно начала Даня, - детей часто водят по местам своего детства, и Васнецов вполне мог водить племянников.
Выслушав эту тираду, Богданов чуть не взвыл.
– Вы издеваетесь? Я серьезно спрашиваю. Дубль два, - он повысил голос, так как все молчали, - вы издеваетесь? Эта тетка, - он указал вслед посетительнице, - дважды лежала в неврологической кинике из-за невозможности зачать, после осложнений перенесенных в раннем детстве, а ты, - палец теперь указывал на Игоря, - ее о детях спрашиваешь! Кроме меня кто-нибудь материалы дела читал? Вы серьезно считаете такими вопросами расположить свидетеля к даче показаний?
Вжавшись в спинку стула, Игорь неотрывно наблюдал за Богдановым, все сильнее мечтая о переводе.
– Значит так, завтра с утра двигаем на плотину и ищем эту чертову времянку.
Богданов выпил воды прямо из чайника, и с тяжким вздохом потер затылок.
– Антону позвони, - робко напомнила Даня.
– Сама звони, - устало огрызнулся Богданов.
Следуя приказу, Даня прошествовала к телефону и набрала номер.
– Алло, Роман Андреевич, это Вострякова. Мне там Антон обещал сделать анализ. Ну да, я помню. Нет, он в порядке, просто таблетки не выпил. Мне не нужен отчет, Роман Андреевич, только результат огласите, и мы отстанем.
Выслушав ответ, она вернула трубку на место и присела на край стола.
– Ну?
– подбодрил Богданов.
– Все четыре образца, у Бомжа, Коврова, Ванечки и Аркаши нарисованы кровью. Третья положительная, как у нашего Васнецова, - вздохнула Даня.
– И у всех, кроме Бомжа, имеется еще одна, мужская, первая отрицательная.
Господин Васнецов стремительно набирал очки в качестве подозреваемого, вдобавок у него нарисовывался сообщник.
– Вот черт, - зло ругнулся Богданов, - тела нет, дело есть, бывает же такое. Васнецов, зараза, бегает по городу и рисует эти чертовы свечки, а нам остается только ждать, пока кто-нибудь из сущностей кони двинет. Данька!