Две недели
Шрифт:
– Олеж, - обратился к мальчику Богданов, - ты бы того, поменялся. Вредно для детской психики мертвецов смотреть.
Олежек отрицательно помотал головой.
– Не, дядь Саш. По старости еще инфаркт какой словлю и все. На кого я бабку оставлю? Лучше уж так, потом пацанам расскажу.
– Ну да, - рассеянно вздохнул Богданов, - пацанам. Баб Мань... то есть, госпожа Миронова, посторонние в вашем доме были?
– Какие там посторонние, - махнула рукой старушка, - кого я сюда пущу? Ну как Олежек поменяется. Сказала, старый мой в город уехал,
– Понятно.
Подъехала машина "Скорой помощи", патологоанатом констатировал смерть, и тело Вани кое-как вытащили из подпола.
– Когда умер-то?
– глядя в сторону, спросил Богданов.
– В двадцать три часа, семь минут, сорок три секунды, - отозвался врач.
– Ты, блин, нашел время шутить!
– взвился Богданов.
– Вот ты нервный какой. Навскидку, так около полуночи он умер, учитывая температуру в этом подполе. Точнее - после вскрытия.
Белая машина с красной полосой увезла тела, и можно было приступать к более тщательному осмотру. На этот раз в подпол спустилась Даня. Она, выполняя свои обязанности, тщательно сняла отпечатки с банок, на которых не было пыли, с косяков, и взяла пробы грязи со ступенек.
– Саш, - тихо окликнула Даня, закончив осмотр.
– Иди, глянь.
За лестницей, прямо напротив места смерти Вани, виднелся все тот же знак. С трудом протиснувшись, Богданов встал за Даниным плечом и еще раз осмотрел стену.
– Видел уже. Пробы взяла?
– Конечно.
Подумав, Богданов поскреб ногтем рисунок.
– Что тут?
– осведомился Игорь, свесившись вниз.
– У нас не только убийство, но и покушение на убийство, - задумчиво проговорил Богданов.
– Ваня прибыл только позавчера, а кровь на рисунке старая.
Он еще раз осмотрел подпол и шагнул к рассыпанной картошке. Сунув руку под мешковину, пошарил там, и, довольно хмыкнув, достал пару захватанных экземпляров Плейбоя и початую пачку сигарет с зажигалкой.
– Кому-то здорово влетит, - со знанием дела сказала Даня.
– Не самое страшное, - отозвался Богданов.
– Сама подумай, Ваня прибыл только в четверг, а кто, судя по журналам, проводит здесь время? Ну, ваши версии. Баба Маня?
– Так это что, Олежека хотели убить?
– в ужасе отпрянула Даня.
– Возможно. Ваня мог погибнуть случайно.
– Ничего себе случайно, когда он прямо напротив знака умер, - возмущенно встрял Игорь.
– Помолчи, - досадливо велел Богданов, потирая лоб.
– Мы толком не знаем, как этот знак действует. Вполне возможно, что Олежека он бы не убил.
– Не убил? А что тогда?
– осведомился Игорь.
– Об этом мы Васнецова спросим, - многозначительно пообещал Богданов.
– Саша, - быстро сказала Даня, заступая ему путь наверх.
– Только без рук, пожалуйста. Константин Владимирович тебя со свету сживет.
– Я без рук, - спокойно пообещал Богданов и, сдвинув Даню в сторону, выбрался наверх.
– Олежек, а ну, поди сюда!
– Дань, - прошептал Игорь, - может Олежека куда-нибудь
– Одного уже отправили, - мрачно напомнила Даня.
– Пусть знак сотрет, и журналы свои в другом месте смотрит.
– В каком?
– не понял Игорь.
– В библиотеке!
К тому времени, как они выбрались из подпола, Богданов уже успел договориться с бабой Маней о приватной беседе с Олежеком, и тихо шептался с ним на кухне. Игорь сел дописывать протокол, а Даня, как могла, утешала старушку. Спустя час, закончив с делами, они ехали в отдел.
– Ты обещал без рукоприкладства, - напомнила по пути Даня.
– Да что ты из меня монстра делаешь?
– возмутился Богданов, и с досадой врезал по рулю.
– Я что, бью подозреваемых?
– Нет, но тут особый случай, а ты пару раз срывался, - настаивала Даня.
– Тогда тоже был особый случай, - напомнил Богданов.
– Вот и я о том же, - многозначительно согласилась Даня.
– Так что тебе Олежек сказал?
– Что... Журналы его, виновен. Знак не замечал, в подпол наведывался регулярно, причем в обеих ипостасях. Никакого недомогания, разве что, после подпола, был несколько вялым.
– Это как раз понятно, - встрял Игорь и покраснел.
– В том смысле, что там же знак. Я в этом смысле.
– Мы так и поняли, - серьезно заверила Даня.
– Саш, а чужие в дом приходили?
– Почтальон газеты приносил, но он на этом участке уже пятнадцать лет работает. Еще сосед на чай забегал и все.
Информация была весьма скудной, и все обреченно замолчали.
– Дань, - окликнул Богданов, - расскажи что-нибудь, а то совсем тоскливо.
– Про что рассказать?
– не открывая глаз, осведомилась Даня.
– Да вот хоть про белку, - Богданов указал за окно, хотя Даня видеть этого не могла.
– Про белку, - протянула девушка и приоткрыла один глаз.
– Э, брат, это старая история. Ты что, ее действительно не знаешь?
Богданов отрицательно помотал головой.
– А ты?
– подозрительно обернулась к Игорю Даня.
– Нет, - клятвенно заверил тот.
Фразу, сказанную Даней, он уже от Богданова слышал, и пытался понять, в чем дело. Кажется, таким образом девушка начинала истории, а Богданов просто передразнивал.
– Ну, слушай, - вздохнула Даня, вновь прикрыв глаза.
– В одном дупле, высоко-высоко на дереве жила-была Белка. Детеныши ее давно выросли и разбежались, и жилось ей, прямо скажем, одиноко. И вот повадился к ней под дерево приходить Бобер. Собеседник он был приятный, и каждый раз то грибов принесет, то орехов, то шишку кедровую с поваленного дерева. Постепенно Белке стало обидно как-то, что Бобер к ней в гости зайти не может - слишком высоко дупло было, и однажды Бобер пообещал решить проблему, если Белка и впрямь зовет его в гости. Обрадовалась Белка и заверила, что действительно этого хочет. Пришел тогда Бобер на следующее утро да и повалил дерево вместе с Белкиным домом на землю.