Две операции майора Климова
Шрифт:
— Вот захочу — и будет, — бормочет он, стираясь придать голосу уверенное звучание.
Часы хрипло бьют один раз. Хватит волнующих дум. Хочется пить. Бутылка из-под коньяка, сиротливо поблескивающая на столе, пуста. Рачинский нехотя сползает с тахты и идет в ванную.
...Агния Николаевна сидит в гостиной, перелистывая телефонный справочник.
— Ты дома? — удивленно спрашивает она. — Я думала, ты в институте.
— Перебьются без меня, — мрачно говорит Славик. — Я болен.
— Боже! — восклицает Агния Николаевна. — Вызвать врача?
— Обойдусь. Мне звонили?
— Да. Два раза.
— Кто?
— Твои
Недовольно передернув плечами, Славик уходит в ванную. Через несколько минут Агния Николаевна стучит ему:
— Я ухожу к Эльвирочке. Ты будешь дома?
— Я уеду на дачу. Мне нужно отдохнуть. Ключ дома?
— Дома, миленький. Отдыхай.
...Была приятная, красивая жизнь. Она почти не поблекла, когда, получив наконец диплом, Славик по папиной протекции устроился в его министерство.
Крах наступил неожиданно — Сергея Марианновича арестовали. Вскрылось, что этот респектабельный мужчина брал взятки, был замешан в валютных махинациях. И жена, и сын сразу вычеркнули его из своей жизни. Уже через полгода Агния Николаевна вновь вышла замуж, прельстив квартирой какого-то периферийного дельца. Но у дельца были и свои дети. Славику в новой семье места не нашлось. Загородная дача Сергея Марианновича, место пьяных оргий молодого Рачинского, была конфискована. Не стало внушительных папиных субсидий на рестораны, не стало автомашины — и модные молодые люди теперь едва кивали ему при встречах. В его понимании, не стало жизни...
— В это время Рачинский и уехал из Москвы. Утверждать, конечно, трудно, но, думаю, на неудовлетворенности жизнью и купил его «Оборотень», — закончил Климов.
— Да, экий гусь вырос. — Васильев протер очки, сердито крякнул. — Вот ты говорил, Алексей Петрович, что он писем ни от кого не получал. А может быть, получал? До востребования, например. Попробуй-ка проверить.
Вся оперативная группа была в сборе. Сидели, как обычно, в кабинете Климова, подводили итоги дня, намечали задачи на завтра. Алексей Петрович поставил и вопрос, предложенный полковником. Неожиданно для всех слово взял Колосков.
— У меня есть идея, — бойко начал он, но вдруг смутился, покраснел и менее уверенно продолжил: — У меня есть знакомая...
— Это хорошо, когда есть знакомые идеи, — ободряюще пробасил Евгений Гребенщиков. — Особенно полезно студентам — глядишь, поможет выплыть на экзамене по философии.
— Я же серьезно, — дернул плечом Саша. — Знаю я, как это на нашем почтамте делается. Там до десяти разных работниц к выдаче корреспонденции «до востребования» привлекаются. И среди них всякие есть. Вот недавно одну болтушку за сплетни обсуждали. Наговорила на хорошего человека, что у него три жены в разных городах, а оказалось, что это его сестры. Расскажи такой о Рачинском — всему городу раззвонит.
— Да тебе-то, Саша, откуда все это известно? — Гребенщиков снова не удержался от шутки: — Ты, что же, задания за сутки до их получения выполнять научился?
— Я же говорю, знакомая у меня есть — Галя Чернова. Работает она там и всех знает. Хорошая девушка, то есть, я хотел сказать —
— Свидание у тебя, конечно, уже назначено? — спросил Климов.
— Нет еще. Вы же знаете, Алексей Петрович, что мы заканчиваем работу в разное время, заранее договориться нельзя. Но она не обижается. Понимает. Я ей звоню вечерами домой. У нее есть телефон.
— Ну что же, как исключение, на сегодняшнее свидание сходим вместе. Не возражаешь? — улыбнулся майор. — Тогда звони...
Операционный зал почтамта был уже закрыт для посетителей. Сотрудницы собирались расходиться по домам после не долгого, но бурного собрания. Стройная, красивая девушка с золотистыми косами, торопясь к выходу, нечаянно зацепилась сумочкой за угол стола, и к ногам шедшей за ней подруги, кружась в воздухе, опустился черно-белый лист — фотография молодого представительного мужчины.
— Ой, Галочка, кто это? — глаза спутницы загорелись любопытством.
— А что, хорош? — лукаво улыбнулась девушка. — Кстати, познакомилась я с ним здесь, это наш клиент.
Фотокарточка пошла по рукам. Галя внимательно прислушивалась к репликам сослуживиц.
— Галюша, а я его знаю, — к Черновой с фотокарточкой в руке подошла маленькая брюнетка с большими миндалевидными глазами. — Ты будь с ним осторожней, — шепнула она на ухо девушке.
— Пойдем, Ниночка, вместе. Расскажешь мне все-все. Мне так интересно. Ты же понимаешь...
Оживленно разговаривая, девушки прошли в городской сад, присели на скамейку под густой акацией.
— Лучше бы ты, Галя, с ним раззнакомилась, — посерьезнев, сказала Нина. — По-моему, он женат.
— Что ты, Ниночка? Откуда ты знаешь?
— Я познакомилась с ним перед майскими праздниками, в театре. Помнишь, мы с Майкой ходили на «Стряпуху»? Ну вот, места наши оказались рядом, и он весь вечер за мной страшно ухаживал. Так разливался, все уговаривал назначить свидание. Такой был внимательный, подлец, конфетами угощал, рассказывал, что научной работой занимается. Ну, в общем, встретились мы через день, в кино сходили, договорились, что май будем вместе праздновать. А накануне он пришел к нам на почту, я как раз сидела на «до востребования», Раечку подменяла. Еще тогда Лидка вернулась из Ленинграда, привезла мне кофточку, ту, синенькую с белой полоской, и косыночку синенькую. Я их первый раз надела, а он меня, видно, сразу не узнал, молча так сует паспорт и не смотрит, кому сует. Я тоже молчу. Ну, думаю, удивлю тебя. Посмотрела — ему письмо лежит. Ну, меня сразу в жар бросило, потом злость взяла.
— Почему же, Нина?
— Да письмо же от женщины, ясно. Из Верхнереченска. Почерк такой мелкий, кругленький. Конверт «Красной Москвой» пахнет. А вместо обратного адреса такая завитушечка. Я письмо бросила ему и говорю: «Это что, супруга вам пишет, Владик, или знакомая?» Тут он так зло на меня посмотрел, что у меня мурашки по спине побежали. «Извините», — говорит, и ушел. И больше при мне на почту не показывался и вообще, как в воду канул. Правда, и писем ему больше не приходило. Так что смотри, Галочка. Обманет он и тебя... Лучше брось его.