Две пары

Валенти Джастин

Джоанна порадовалась за подругу и предоставила ее самой себе, увлекшись архитектурными ансамблями, выстроившимися вдоль каналов. Она с любопытством разглядывала массивные, снабженные крючьями балки на фронтонах зданий, сохранившихся с тех времен, когда Амстердам считался крупнейшим центром торговли в мире. Тогда специи, шелка и другие товары раскупались прямо с лодок и поднимались в дома на лебедке.

У Джоанны сохранились самые теплые воспоминания об этом городе, хотя в то время, когда они были здесь с Беном, их отношения уже дали трещину. Теперь она

имела возможность собственными глазами взглянуть на город, однако не отказалась бы обменяться впечатлениями с кем-нибудь вроде Люда Хейли.

– Я проголодалась, – сказала Эбби Питеру. – К тому же солнце садится и становится холодно. Как насчет того, чтобы выпить и съесть горохового супа?

Питер нашел кафе и заказал три охлажденных женевских коктейля в низких бокалах.

– Это голландский джин, очень крепкий, – пояснил он.

– Не волнуйся, – дерзко усмехнулась Эбби.

Подруги осушили бокалы в два приема.

– Напиток не разбавлен, – шутливо заключила Джоанна. – А вот и гороховый суп. Он напоминает мне о лондонских туманах, столь любимых мною!

Эбби расхохоталась, а Питер счел необходимым разделить общее веселье, хотя и не понял, в чем заключается соль шутки.

Позже, когда они любовались «Ночным дозором» Рембрандта в Рейксмюсеуме, блуждающий взгляд Эбби выхватил из толпы знакомую фигуру. Она подошла к рослому мужчине и взяла его под руку:

– Доминик? Как тесен мир! Неужели это действительно ты?

– Если ты хочешь в этом убедиться, дорогая, поцелуй меня, – ответил он с улыбкой на лондонском кокни и подставил щеку.

– Джоанна, посмотри, кого я нашла! – воскликнула Эбби и потянула своего знакомого за руку. – Ты помнишь кузена Доминика, не правда ли?

– Конечно. Здравствуйте, – вяло отозвалась Джоанна.

Доминика Грэма трудно было забыть, раз его встретив. Помимо того, что с его лица никогда не сходило выражение царственной скуки, он обладал запоминающейся внешностью: острые скулы, аристократически утонченные черты, крепкое телосложение. Копна темных волос придавала ему залихватский вид, что ни на йоту не лишало его истинно британского характера.

– Рад снова встретиться с вами, Джоанна.

Она пожала его руку и застенчиво улыбнулась в ответ.

Эбби представила мужчин друг другу, они обменялись парой слов, отдавая дань учтивости.

– Вы британец? – поинтересовался Питер.

– Скорее англичанин, – ответил с улыбкой Доминик.

А Эбби добавила:

– Такой же, как английский чай и сдобные булочки, которые принято к нему подавать.

Мужчины переглянулись и единодушно рассмеялись.

– Англичане – те же британцы, конечно, – пояснил Доминик. – Но для нас эти понятия не равнозначны. Если бы я был уроженцем Шотландии или Уэльса, то вряд ли спокойно отнесся к тому, что вы назвали меня англичанином…

– Но поскольку вы англичанин, вам бы не хотелось, чтобы вас воспринимали как-то иначе, не так ли? – вмешалась в беседу Джоанна.

Доминик разулыбался, его серые глаза стали еще более пронзительными.

– Вы угадали. Признаюсь, что испытываю гордость

оттого, что я англичанин, хотя уже давно живу в Штатах.

– Ты давно в Амстердаме? – сменила тему разговора Эбби. – Как долго ты еще пробудешь здесь?

– Я приехал на медицинскую конференцию неделю назад и послезавтра уезжаю.

– Черт побери! Почему мы не встретились раньше? – Эбби взяла под руки Доминика и Питера. – Дом женат на моей кузине-танцовщице, Алексис. Они познакомились в Англии, когда она была там на гастролях лет десять назад. Он врач – тот, который отыскивает младенцев в капустных листьях. – Эбби с улыбкой восприняла недоуменное выражение лица Питера и пояснила, что доктор Доминик Грэм занимает пост заведующего акушерским отделением больницы Святой Анны в Нью-Йорке.

– Коль скоро мы так неожиданно встретились, позвольте заказать для всех выпивку, – сказал Доминик.

– Прекрасная идея! – с энтузиазмом отозвалась Эбби. – Как приятно, что не все здесь вокруг с головой увлечены высоким искусством. К тому же я еле держусь на ногах от усталости.

Доминик предложил Джоанне руку.

– Если мне не изменяет память, в последний раз мы виделись с вами, Джоанна, на вечеринке по случаю дня рождения Эбби года два назад.

– Вероятно, так и есть, – рассеянно ответила она, стараясь вспомнить, был ли Доминик женат уже тогда.

– Эбби была вне себя от радости, когда вы предложили ей работать у вас ассистентом. Она делилась со мной всеми новостями, рассказывала о перипетиях внутренней политики «Омеги», о том, к чему мы все так привыкли.

– Неужели в больнице тоже есть «перипетии внутренней политики»?

– Разумеется. Декорации разные, а суть дела одинакова. Слишком много врачей считают себя гениальными вершителями судеб человеческих, осененными небесной благодатью. Это тем более очевидно, так как в медицине существует жесткая иерархия.

Доминик развивал эту тему, щеголяя безупречным оксбриджским акцентом, чем вызывал улыбку у Джоанны. Она с удовольствием выслушивала рассказы о конфликтах врачей на профессиональной почве.

– Как поживает Надин?

– Прекрасно, – с невольным вздохом ответила Джоанна. Даже на другом побережье океана она не могла избавиться от тени сестры!

– Я как-то случайно столкнулся с вашей сестрой в Центральном парке, когда она гуляла с детьми. Кейт и Джефф хорошеют день ото дня.

– Да, так и есть, – отозвалась Джоанна, внутренне расслабляясь.

– Видите ли, я помогал сестре Джоанны произвести на свет детей, – объяснил Доминик Питеру. – С тех пор я внимательно слежу за тем, как они растут.

Джоанна предугадала поворот беседы в сторону отношений сестер-близнецов и поспешила заговорить о своих племянниках.

– Джефф прекрасно разбирается в технике, а Кейт изумительно рисует. Надеюсь, что со временем она станет сотрудницей нашего издательства.

– Нет уж, увольте! – хмыкнула Эбби. – Я против семейственности!

Джоанна рассмеялась и встретилась глазами с Домиником, но смутилась и тут же перевела взгляд на Эбби.