Две пары

Валенти Джастин

– Надин лучше. Я пошел на крайнюю меру и провел перитональный диализ. Это значит, что через стенку желудка в перитональную полость введен катетер, через который шлаки выводятся из организма. Но повторно такую процедуру осуществить нельзя из-за ее ожогов и опасности перитонита.

– Можно мне повидать ее?

– Дело в том, что доктор Хэллоран ждет вас в операционной, если я правильно понял то, что вы сказали про аборт. – Мак взял ее за руку и с состраданием посмотрел прямо в глаза: – Время работает против нас, Джоанна.

– Я готова, – решительно

отозвалась она.

После аборта Джоанна пребывала в угнетенном состоянии духа, зато была совершенно спокойна. Напряжение, вызванное неспособностью принять решение, теперь спало, уступив место единственному стремлению – спасти жизнь Надин. Она проспала до полудня, а когда проснулась, первым делом справилась о сестре.

– Ей лучше настолько, насколько это возможно, – ответил доктор Хэллоран.

– Когда состоится операция?

– Это зависит от того, как вы будете себя чувствовать. Может быть, завтра или послезавтра.

– Как можно скорее, – тихо прошептала Джоанна. Она не могла больше видеть Надин в таком состоянии. – Скажите, а какого пола был… эмбрион?

– Мужского.

Она печально кивнула. В этот момент зазвонил телефон, и доктор вышел из палаты.

– Радость моя, что случилось? – Встревоженный голос Люда с трудом можно было узнать. – Я чуть с ума не сошел, разыскивая тебя. Звонил домой, потом в издательство. Уинни рассказал, что случилось с Надин. Как она? Что с тобой?

– Надин едва не умерла прошлой ночью, – с ледяным спокойствием ответила она. – Ей нужна почка, и я – единственно возможный донор. Другого выхода нет. Люд, я… сегодня утром я сделала аборт.

– О Господи!

– У меня не было выбора. Мы с Надин всегда жили одной жизнью, начиная с материнской утробы. Я не могла допустить, чтобы она умерла.

– Я понимаю, ангел мой. Мне так жаль. Но ты хорошо себя чувствуешь?

– Мне очень тяжело и грустно. А в остальном все в порядке. Я так хотела найти тебя. Мне было невыносимо трудно самой принять такое решение. Досадно, что мы не были вместе в тот момент.

– Да. Но не принимай все это близко к сердцу. Я не сомневаюсь, что ты поступила так, как и должна была.

Он замолчал. Джоанна прислушалась, ее вдруг охватила внутренняя дрожь.

– Люд, я понимаю, ты в потрясен…

– Да, но что поделаешь? Приходится мириться с неизбежностью. Меня очень беспокоит твое состояние. И Надин, конечно, тоже. Держись, моя радость. Я уверен, все обойдется.

– Когда ты вернешься? – поинтересовалась она.

– Не так скоро, как я предполагал сначала. Мы отредактировали фильм полностью, и теперь у нас есть что показать. Нам пришлось поехать в Сан-Франциско. Здесь у Эда есть свой человек в Эн-би-си. Мы сделали пробный показ, и они заинтересовались.

– Это здорово, Люд!

– Передай Надин, что дела с фильмом обстоят прекрасно. Хорошая новость подбодрит ее.

– Ладно. Завтра у нас операция.

– Удачи, радость моя. Мне так хочется быть рядом с тобой, но, к сожалению, это невозможно.

– Да, –

равнодушно согласилась Джоанна.

Люд показался ей таким далеким. Неужели он не понимает, что если операция пройдет неудачно, они никогда больше не увидятся?

Очередная долгая пауза отнимала драгоценные минуты разговора. Телефон – жестокое изобретение человечества. Если бы только она могла увидеть его, найти покой в его объятиях.

«Люд, как ты нужен мне!» – Эти слова рвались у нее из самого сердца, но она не смогла заставить себя произнести их, унизиться до просьбы.

– Я вернусь сразу, как только смогу, мой ангел. Ты храбрая девочка, молодец. Все устроится, вот увидишь. Я буду звонить ежедневно. И помни: я люблю тебя.

– Несмотря на то, что случилось? – переспросила она.

– Ну конечно, – отозвался он проникновенным тоном. – Жаль, что мы потеряли Эсмеральду, но ничто не помешает нам сделать еще одну. Только представь себе, как это будет здорово.

Джоанна закрыла глаза. Как он может быть таким бесчувственным?

Она повесила трубку и пошла в ванную, чтобы умыться. В зеркале отразилось изможденное лицо женщины, утратившей одухотворенность и просветленность материнского чувства. А Люд даже не спросил, кто должен был у них родиться: мальчик или девочка.

Люд повесил трубку и вытер со лба испарину тыльной стороной ладони. Он находился во власти нескольких чувств одновременно. Теперь он не станет отцом. По крайней мере в ближайшее время. Он стыдился того, что испытывал глубокое облегчение по этому поводу. С другой стороны, он всерьез тревожился за Джоанну, которая должна была лишиться почки. Хотя он планировал вернуться в Нью-Йорк через пару дней, ему вдруг захотелось задержаться. Люд не находил в себе сил оказаться лицом к лицу со всеми этими проблемами. Он не выносил болезней, больниц и тому подобного.

Люд помнил, как его отец медленно и долго умирал от цирроза печени. Он похудел и осунулся до неузнаваемости, и Люд с трудом мог общаться с ним. Мать была в это время на Гавайях с третьим мужем. А он, как единственный близкий родственник, должен был выяснять отношения с врачами, медсестрами, а заодно и с отцом, который перед смертью стал сварливым и капризным не в меру и сам навлекал на свою голову беды – точно так же, как и Надин, вечно ищущая приключений и вовлекающая в свои проблемы окружающих, прежде всего Джоанну.

Ладно, надо перестать думать об этом и вплотную заняться продажей фильма. В конце концов, это лучшее, что он может сделать для сестер-близнецов в данный момент.

Надин проснулась и с удивлением обнаружила, что до сих пор жива.

– Чувствуете себя получше? – с улыбкой спросила медсестра Робинсон.

– Да, – неуверенно отозвалась Надин. – А что случилось?

Медсестра в подробностях рассказала ей о перитональном диализе. Увидев появившуюся в дверях Джоанну, она удалилась, оставив сестер вдвоем.