Две по цене одной
Шрифт:
– Не-э-эт… – пропищала она и расплакалась.
Разрыдалась как никогда громко, даже сама от себя столько эмоций не ожидала.
Отец отшвырнул ее на пол, сжал кулаки и злобно проворчал:
– Хватить скулить… все вы скулить горазды.
Вышел и за грубость даже не извинился.
Обидно Еве стало страшно. Она ведь ничего, ровным счетом ничего плохого не сделала. Держаться за руку – это не то же самое, что совершить грехопадение, так? Почему он так плохо о ней подумал? Почему посчитал падшей? За что?
Бабушка
Никогда в жизни Ева не чувствовала себя такой беззащитной, маленькой и… грязной.
Глава 5. Плавающий мир
Сегодня Ева тряслась по дороге в школу даже больше вчерашнего. Как осмелиться сказать? Как настоять на своем?
Настоять было совершенно необходимо, иначе она даже не знала, что сделает отец, если увидит ее с Арамом еще хоть раз. Шея после папиной манипуляции до сих пор побаливала, а еще Ева увидела в зеркале синяки от его пальцев. Хорошо, что у нее имелась водолазка, которая надежно закрывала шею от любопытных глаз.
Вчера ей стало по-настоящему страшно. Страшно представить, что еще он мог вытворить.
Раньше Ева и представить себе не могла, что отец может сделать что-то подобное. Он был очень добрым, пока мама оставалась жива. По крайней мере таким она его запомнила, ведь мать покинула этот мир, когда девочке исполнилось всего пять. А что может запомнить пятилетний ребенок? Во время визитов к бабушке он тоже вел себя вежливо и совсем не агрессивно.
Какой рой мух покусал его вчера?
«Наверное, отец меня просто не любит…» – горевала Ева по дороге в школу.
Сразу почему-то вспомнилось, как на днях к папе пришел друг. Он увидел Еву в оранжевом платье, так обрадовался, сказал: «Копия твоя жинка почившая, ей тоже яркое шло». Отец в ту же секунду сделался злым, как черт.
«Не ко двору я ему…» – про себя решила.
И так от этого на душе стало горько, что хоть из дома сбегай. Но она не будет, конечно. Она доучится, найдет какую-нибудь работу, и тогда уж… Бабушка говорила – нужно сначала вырасти, а потом за себя решать, сколько вздумается. Вот Ева и будет взрослеть, а потом решать.
За последние несколько дней отец раскрылся для нее со множества разных сторон, далеко не приятных. Оказался жадным и ворчливым, а еще неряшливым и ленивым. Другой она себе представляла жизнь с единственным оставшимся в живых родителем.
Девочка ужасно скучала по ветхому, но такому спокойному дому, по бабулиным нежным рукам, пирожкам, урокам. Тосковала по уверенности в завтрашнем дне. Пусть и строгая была ее бабушка, иногда не в меру даже, но, в отличие от отца, Еву любила.
Ничего в жизни Евы не осталось прежнего, кроме разве что сладких пирожков, но и их теперь приходилось печь самой. Хорошо хоть умела.
Малышка добежала до школы за
Весь учебный день промаялась, ожидая взрыва, но одноклассник как будто даже не заметил ее ослушания. Ева даже решила: повезло и пронесло. Но нет, после уроков он подловил ее в гардеробной и зажал в уголке.
Ей было неимоверно страшно оказаться со здоровым парнем наедине. Непонятно, что сделает, а главное – это прямое нарушение запрета отца.
– Пусти меня… – взмолилась она.
Арам не послушал, наоборот, заставил упереться спиной в стену, а сам навис над ней, поставил руки по обе стороны от несчастной малышки. А потом вдруг резко нагнулся, на секунду прикоснулся к ее губам своими.
И мир уплыл… Все на свете уплыло в дальние дали, колени Евы подогнулись, она забыла, как дышать. А очнувшись от непонятного дурмана, что было силы врезала ладонью по наглой мальчишеской физиономии.
– Эй! – рыкнул он. – Ты чего дерешься?
– Да ты что? Нельзя целоваться!
– Почему нельзя? Не понравилось? – спросил он совершенно серьезно.
– За такое Бог накажет! – выдала она ему очевидную истину.
Но Арам на это только рассмеялся.
– Пусть наказывает, я не боюсь. В общем, так, Монашка, трогать не буду, маленькая ты еще какая-то, зажатая. А целовать… буду. Иногда. За это ты получишь от меня защиту, никто другой не пристанет. Но завтра же ты возвращаешься за мою парту и чтишь пункт первый: я говорю, а ты делаешь.
– Если папа еще раз увидит, как ты меня в школу провожаешь, он меня убьет… – тихонько призналась Ева.
– Почему? – приподнял правую бровь Арам.
– Он не разрешает мне встречаться с мальчиками, – призналась Ева, впрочем, решив скрыть тот факт, что у отца претензии к фамилии Арама.
– Ясно. Тогда провожать не буду, но в остальном все по старой схеме.
Сказал как отрезал, и попробуй поспорь.
Еве была очень понятна эта схема: ей сказали, она сделала. Она всю жизнь так жила. С Арамом изначально не чувствовала себя равной, ведь он гораздо сильнее и весомее маленькой ее. Поэтому такая модель отношений не вызывала внутреннего протеста, наоборот, показалась логичной.
С тех пор так и повелось. В школе она ходила за Арамом тенью, слушалась его. А временами, примерно раз в неделю, он закрывался с ней где-нибудь и целовал. И мир уплывал… каждый раз.
За пределами школы они оставались будто бы не знакомы. Хотя Ева в принципе нигде особенно не гуляла. Некогда – отец взвалил на нее все обязанности по дому и очень злился, если она что-то не успевала.
Глава 6. Выпускной