Две половинки темной души

Володарская Ольга Геннадьевна

Город только просыпался. Общественный транспорт еще не работал. Прохожих было мало. Роме попалось всего человек десять. На лавках спали коты да бездомные пьяницы. Дворники лениво шаркали метлами по асфальту. Когда Рома дошел до ночного заведения с пафосным названием «Элит-клуб», из его дверей вывалилась компания хмельной молодежи. Два парня и три девушки с шумом направились к «Макдоналдсу», чтобы попить там капучино, а потом, когда начнут ходить маршрутки, отправиться по домам.

Роме тоже захотелось кофе. А еще поесть чего-нибудь. Он всегда

плотно завтракал и сейчас испытывал голод. Есть фастфуд не хотелось, но он был не уверен, что в городе найдется круглосуточное заведение с нормальной кухней. И тут взгляд его наткнулся на вывеску «Кофейня. Работаем 24 часа». Рома решил зайти в нее, что называется, разведать обстановку. Если кофейня окажется забегаловкой, в которой подают пакетированный «Нескафе» и сомнительной свежести бутерброды, он пойдет в «Макдоналдс».

Помещение оказалось маленьким и уютным. На столах клетчатые скатерти. В витрине – пирожные и сложенные горками шоколадные конфеты. Роману понравилась обстановка. А больше – запах. В кафе пахло кофе и свежей выпечкой.

Полная пожилая женщина за стойкой приветливо улыбнулась посетителю и спросила:

– Чего желаете?

– Капучино и… Чем у вас тут так дивно пахнет?

– Блинчиками.

– Отлично. Давайте и их.

– С чем? Есть с джемом, сгущенкой, шоколадной пастой.

Рот Романа наполнился слюной. Он обожал блины со сладкими начинками.

– Попробую все.

– Садитесь, я вас обслужу.

Рома выбрал стол в самом углу. Над ним висел абажур с кистями, похожий на те, что показывают в старых фильмах.

Кофе принесли через минуту. Да не в чашке с блюдцем, а в высокой фарфоровой кружке. Еще через какое-то время поспели и блины. Барменша, она же официантка, а возможно, и повар, поставила перед Ромой дымящуюся тарелку. На ней лежали сложенные конвертиком блины. Их явно не погрели, а только что испекли.

Рома попросил вилку.

– Сынок, да зачем она тебе? Кушай так. Как говорила моя бабушка, женщин, дичь и блины нужно брать в руки.

Роман рассмеялся. Такой поговорки он ни разу не слышал, она показалась ему забавной.

– Неудобно как-то… руками.

– Перед кем тебе неудобно? Тут нет никого. А я, милый, только так блины ем. Иначе никакого удовольствия. Вот тебе салфеточка, кушай.

Он взял блин. Он еще не остыл, и пальцам было горячо. Рома быстро откусил и вернул блин на тарелку. Рот тоже обожгло. Но не настолько, чтобы не ощутить удивительного вкуса.

– Потрясающе, – выдохнул он, прожевав. – Дивный рецепт.

– Бабушкин, – улыбнулась женщина.

– Значит, я угадал, что вы тут и готовите.

– Я здесь все делаю. Это мое кафе. Мне его дочка помогла открыть. У меня еще есть две сестры. Вот мы друг друга и сменяем. В восемь младшая придет. Ну, конечно, днем еще девочка работает – официантка, а вечером посудомойка. А в основном все сами.

– Тяжело, наверное.

– Тяжело ничего не делать на пенсии. Устаешь так, будто весь день вагоны разгружала. –

Видя, что Роман, разговаривая с ней, не ест, она спохватилась: – Заболтала я вас, а блины стынут. Ешьте! – И ушла за стойку.

Рома съел все три блина, выпил кофе и решил повторить.

– Обожаю людей с хорошим аппетитом! – расплылась в улыбке хозяйка. – Пять минут подожди… – Она легко перешла на «ты», и это ему даже понравилось. – Кстати, тебя как зовут?

– Рома.

– Меня Лидия. Без отчества. Я не люблю этого.

– Очень приятно.

– И мне. Ты славный. Нравишься мне.

Сказав это, она скрылась в кухне. Рома сначала подивился тому, что она оставляет зал без присмотра. Пусть касса закрыта, но он, к примеру, может уйти, не заплатив. Но потом увидел камеру. И все же, когда хозяйка вернулась с новой порцией блинов, спросил:

– А вы не боитесь ночами одна работать? Дураков ведь много.

– Не боюсь, сынок. Спиртного мы не продаем, выручка небольшая, я как женщина вряд ли кого уже привлеку. А главное, дочка у меня в следственном комитете работает. Так что, считай, у меня крыша, как раньше говорили, ментовская.

И только она упомянула о дочери, как та материализовалась на пороге кофейни.

– Мамочка, мне срочно кофе! – выпалила она, бухаясь на стул. – Устала как собака.

– Ты только с работы?

– Да, представляешь?

Она стянула с шеи шелковый платок. При этом ей пришлось повернуть голову, и она увидела Романа.

– Вы?

– Я, – просто ответил тот.

– Вы знакомы? – заинтересовалась Лидия.

– В некотором роде, – буркнула Василиса Милова – это была именно она. – Он подозреваемый по делу, которое я веду.

– У меня нет никаких сомнений в том, что Рома ни в чем не виноват, – убежденно заявила Лидия.

– Мама, откуда такая уверенность? – В голосе Миловой явно слышалось раздражение. – Ты, как я понимаю, видишь этого человека первый раз.

– А мне достаточно. Я людей чувствую. И первое впечатление – самое правильное.

– Глупости!

– Ничего подобного. Вот взять хоть муженька твоего. Я ж сразу, как глянула, поняла – ненадежный он человек. А потом, когда он за тобой так красиво ухаживал да мне почтение оказывал, подумала, что ошиблась: хороший парень, достойный. И что же вышло?

– Мама, давай не при посторонних!

– Давай, – покладисто согласилась Лидия. – Так только кофе или еще и поешь?

– Нет, один кофе. Выпью – и домой.

Лидия направилась за стойку.

– Выходит, я ошибался, – сказал Роман, пристально посмотрев на Василису.

– На счет чего?

– Вашего семейного положения. Я решил, что вы не замужем, а оказывается…

– Я в разводе. Так что вы были правы.

– Почему расстались?

– Это не ваше дело.

– Тоже верно, – хмыкнул он и принялся за блины. – А можно вопрос, не касающийся вашей личной жизни?

– Нет.

– И не профессиональной.

– Что вы хотите узнать?