Две родины. Стихи
Шрифт:
На всём оставивших следы.
И только редко, только позже,
Когда на землю ночь ложится,
Вдруг кто-то замечает лица
Внутри трясущейся повозки
И птицу, что над всем кружится,
Глотая бесконечный воздух.
* * *
Не время пугаться, увидев свой собственный лик,
И предков своих упрекать до седьмого колена,
Не время оставить без семени чрево земли
И резать ножом старинную
Не время всегда – о бездне души позабыть,
И всё заниматься своей безнадёжной победой,
И тех не понять, чьи детские корни слабы,
И черную гарь на лицах недетских изведать.
Художник
Мой вечный дом – дорога за окном
И дрожь реки в незыблемом тумане...
И ты, любовь; лишь мы с тобой вдвоём
Чужой бесславный мир обманем.
Ты даришь мне заветный карнавал,
Где маски – только часть секрета,
А жесты, краски, звуки и слова –
Живей природой созданных предметов.
Что мне теперь – дорога за окном?! –
Тоска реки меня уж не туманит,
И тусклый мир в сиянии пустом
Скучней узора на дешевой ткани.
Но дальше – не любовь, а страсть меня ведёт
От сказки лишь затейливо-несложной
Туда, где кружево пчелиных сот,
Их совершенство – невозможно.
И вот когда обман моей души
Достигнет заповедной грани,
Больные заводные миражи
Меня начнут преследовать в тумане.
Должник свободы
Должник свободы – это я:
Да, я стремлюсь к освобожденью,
Но есть во мне ограниченье,
Им связана душа моя.
Чтоб волю развязать и руки,
Не надо бы иметь долгов.
Но я, признаться, не таков:
Обязан многим я в округе.
А если я ещё и слаб,
И сам не в силах что-то сделать,
То как сказать мне честно, смело,
Что я – свободный, а не раб?
Но вся душа моя в работе:
Долги упорно отдаю,
Мне помогающих – люблю;
Мы вместе строим жизнь свою
И приближаемся к свободе.
Близкие люди
Чёрное солнце на небе,
Белая тень от людей.
Есть ли что-то нелепей
Этих лучей и теней?
Боги – далёкие судьи,
Сердце у них не болит.
Боги и важные люди
Требуют жертв и молитв.
Нет нам надежды на помощь
Чёрных
Жители скромного дома
Выше, надёжней, светлей.
Самые близкие люди
Наш сохраняют кров.
Те, кто верит и любит,
Делают дело богов.
Танец
Звук испанской гитары,
Дробь каблуков на помосте.
Всё это милым и старым
В теле глухом отзовётся.
Мечется чёрный веер,
Юбка цветная летает.
Дует с помоста ветер,
Зрителей не охлаждая.
Дробь каблуков всё чаще,
Тела изгиб всё круче.
Кто здесь достоин счастья?
Тот, кто танцует лучше?
Кажется, звук – без предела,
Кажется, танец – без края.
Но – вдруг падает тело,
На тишину налетая.
* * *
Это будет однажды отчаянным временем зимним,
Станет свет ненадёжным над северной нашей землёй.
Кто-то вслух назовёт мое прежнее детское имя,
И пойму я: пришли, наконец-то, за мной.
Мне почудится голос настолько родной и знакомый,
Что вдруг вспыхнувших слез невозможно сдержать.
Он когда-то привёл к чуду, к детству в ласковом доме,
А теперь – уведёт в неподвижные будни опять.
Лёгок путь этот будет, как с горки дворовой. Конечно!
Правда, снова подняться по тёмному льду – не успеть.
Остающимся станет морозно, тревожно и снежно,
Ну а мне – невозможно их успокоить или согреть.
Мне судьбой уготовано тоже прийти за другими,
За теми немногими, кто предо мною в долгу.
Ну, а долг – это жизнь,
Жизнь, да прежнее детское имя...
Но я быстро за ними прийти не смогу,
Не смогу.
* * *
Не знаю я, что вдруг произошло:
Разбилось, будто бы, какое-то стекло…
Не наяву, похоже, не во сне,
А где-то там, наверное – во мне.
И понял я, что жизнь моя ушла,
Не завершив, конечно, все дела.
Но мне на жизнь не следует роптать:
Привычка у неё – всего не завершать,
А уходить, не ведая покоя,
В другое тело и во всё другое.
Весть
Вой собак под горой…
«Эй, хозяин, открой,
И прими запоздалую весть.
А приняв, не скорби,
Скарб с собой не бери:
У тебя только миг, чтоб присесть.