Две сестры
Шрифт:
Керри-Энн улыбнулась, глядя на сестру.
— Я доставила тебе столько хлопот! Извини, пожалуйста.
— Какие хлопоты, о чем ты говоришь? — запротестовала Линдсей. — Последний раз мы вместе праздновали день рождения, когда ты была совсем маленькой. Уже только поэтому у нас сегодня особенный день. — В пляшущих огоньках свечей ее лицо буквально светилось радостью.
Мисс Хони ударилась в воспоминания. Обращаясь к Керри-Энн, она стала рассказывать:
— Каждый год на твой день рождения мы варили кучу сосисок для хот-догов, а я готовила
— А где была в это время наша мать? — поинтересовалась Керри-Энн.
— Кто знает? Скорее всего, на работе, — небрежно откликнулась Линдсей, явно давая понять, что считает эту тему неподходящей для праздничного застолья.
Олли уже заметил, что она не любит вспоминать о своем детстве.
— Надеюсь, она не сбывала наркотики в то время, когда должна была приглядывать за своими детьми?
Реплика Керри-Энн была встречена мертвым молчанием. Но Олли догадался, что отравленную стрелу она направила, скорее, в себя, чем в свою мать. Правда, заметил он и то, что на скулах Линдсей выступили красные пятна.
— Не без этого, полагаю, — согласилась старшая сестра. — Кому-нибудь подложить еще картошки? — Она взяла в руки глубокую тарелку с картофельным пюре и обвела присутствующих деланно жизнерадостным взглядом. Но улыбка ее казалась приклеенной.
Грант поспешил ей на помощь.
— Не откажусь от добавки, — с жаром подхватил он и потянулся к тарелке. — Не помню уж, когда я ел такое вкусное пюре. В чем тут секрет?
— Пахта, — в один голос ответили Олли и Линдсей.
Напряжение спало, и все рассмеялись.
Когда с ужином было покончено и со стола убрали грязные тарелки, в гостиную внесли торт, уставленный горящими свечками. Присутствующие затянули «Happy Birthday», и Керри-Энн деланно нахмурилась, хотя все видели, что в глубине души она страшно довольна. К столу подтянулись даже кошки и собака: Фагин и Эстелла терлись о ноги и сновали между стульями, а Честер громко лаял, радуясь царящей суматохе. Потом торт разрезали на кусочки, и за столом воцарилось молчание, прерываемое восторженными охами и вздохами. Даже Олли понравился результат своего труда, и он надеялся, что Керри-Энн оценит его старания по достоинству.
После того как были вручены подарки — шарфик из набивной ткани яркой расцветки от мисс Хони, духи от Гранта и чудесный, пусть и простенький, свитер от сестры, — Линдсей предложила сыграть в «Монополию». Олли уже готов был плюхнуться в кресло у карточного столика в гостиной, как вдруг, к своему невероятному удивлению, он услышал собственный голос:
— Откровенно говоря, после столь обильного угощения я не прочь немного проветриться. — Он повернулся к Керри-Энн. — Что скажешь? Хочешь прогуляться?
— Конечно, почему нет? — согласилась она.
Олли заметил, как Линдсей метнула в их сторону встревоженный взгляд, но решил не обращать на это внимания. Разве он виноват в том, что для нее это проблема?
Не успели они выйти
— Мне кажется или наступило таки некоторое похолодание? — Судя по его тону, он явно имел в виду не температуру на улице.
Керри-Энн пожала плечами и приостановилась, чтобы прикурить сигарету. Она набросила на плечи патагонскую парку, принадлежащую Линдсей, небрежно обмотав шею ярким шарфом из набивной ткани, который подарила ей мисс Хони. Сделав глубокую затяжку, она выдохнула струю дыма и сказала:
— А чего ты ожидал? Я — женщина с пестрым прошлым, а ты — наивный юноша с широко распахнутыми глазами. Во всяком случае, именно так видится положение вещей моей сестре. — В ее голосе прозвучала горечь, а не гнев, и это ему не понравилось.
— Я не столь наивен, как ты полагаешь, — с вызовом ответил Олли, когда они двинулись по тропинке вдоль отвесных скал.
— Я же не сказала, что это я так думаю. Кстати, кекс был просто изумителен.
— Это был торт, если на то пошло.
— Между ними есть разница?
— Кексы пекутся только из муки, а торт — из молотых орехов с капелькой муки. — Он с силой сунул руки в карманы своей штормовки, жалея, что не догадался надеть что-нибудь потеплее. Здесь по вечерам было холодно, намного холоднее, чем вдали от побережья, ведь с океана постоянно дул ветер. — Хлопот с ним, правда, немного больше, но мне хотелось подарить тебе на день рождения что-нибудь особенное.
— Твой подарок и получился особенным. — Немного помолчав, Керри-Энн добавила едва слышно: — Но давай на этом и остановимся, хорошо?
Он сразу же понял, что она имеет в виду, и сердито поинтересовался:
— Из-за Линдсей, что ли?
— И да и нет. Не то чтобы я чувствую, что должна отчитываться перед нею. Но она права, Олли. Я тебе не пара. У тебя впереди вся жизнь, а я до сих пор пытаюсь сложить вместе то, что осталось от моей. — Она покачала головой. — У нас ничего не выйдет. Я просто-на просто утяну тебя за собой вниз.
— Может быть, у меня тоже есть что сказать по этому поводу? — Олли уже надоело, что все остальные пытаются решать, что для него лучше, — мать, Линдсей, а теперь вот еще и Керри-Энн.
А Керри-Энн не стала отвечать. Она лишь тихонько вздохнула и вновь затянулась дымом, а потом сказала:
— Клянусь, это — моя последняя сигарета. Я всегда говорила, что когда мне исполнится тридцать, а я все еще буду курить, то тут же брошу. Так что никаких больше оправданий, верно? — Она бросила окурок на землю, раздавила его каблуком, а потом подняла то, что от него осталось, и сунула в карман парки Линдсей.
Дальше они шагали в молчании, и тишину нарушал лишь шелест высокой травы под ногами да приглушенный рев прибоя далеко внизу. По океанской глади до самого горизонта побежала лунная дорожка. Почему-то, глядя на нее, Олли вдруг вспомнил знаменитую композицию группы «Лед Зеппелин» «Лестница в небо».