Две сестры
Шрифт:
Единственным, в чем Керри-Энн не намерена была уступать сестре, стал выбор обуви к комбинированному наряду. У них был одинаковый размер ноги, посему у Линдсей не нашлось причин отказаться примерить туфли, которые чуть ли не силой сунула ей в руки Керри-Энн, — черные, без задника, на пятидюймовых каблучищах и с ремешками, очень похожими на стремена.
— Никогда в жизни! — заявила Линдсей, сделав в них несколько неуверенных шагов. — Я буду выглядеть, как идиотка, на этих ходулях. То есть если слазу же не грохнусь и не сверну себе шею.
— Ничего, потренируешься, и все будет нормально.
Не успела Линдсей опомниться, как сестра схватила ее под локоть и вытолкнула на середину спальни. Это было удивительно, но спустя десять минут, в течение которых она клятвенно уверяла Керри-Энн, что не наденет эти туфли для самоубийц ни сегодня вечером, ни вообще когда-либо, она обнаружила, что вполне может передвигаться самостоятельно и даже без особого труда, разве что иногда покачиваясь при ходьбе.
— Не знаю, то ли я привыкаю к твоей обуви, то ли ноги у меня отнялись настолько, что я ничего не чувствую, — сделала она вывод.
— Какая разница? Зато ты выглядишь на десять миллионов долларов. Разве не это самое главное?
Линдсей подумала, что с большей охотой положила бы себе в карман эти самые десять миллионов долларов, но Керри-Энн казалась такой счастливой, что она не рискнула высказать свои мысли вслух. В конце концов, у нее попросту не хватило духу испортить Керри-Энн настроение, а та, похоже, считала, что ее старомодная сестрица в новых туфлях стала похожа на Золушку. «Теперь главное — не упасть и не разбиться насмерть», — решила Линдсей.
— Спасибо, — сказала она, взяв в руки флакончик с духами и встретившись взглядом с Керри-Энн в зеркале.
Но сестра лишь непонимающе пожала плечами:
— За что?
— Во-первых, за то, что проявила ко мне интерес. А во-вторых, за то, что не стала задавать мне кучу вопросов.
Керри-Энн красноречиво выгнула бровь.
— Ты имеешь в виду насчет того, почему ты прихорашиваешься ради парня, который не является твоим приятелем?
— Что-то в этом роде.
— Можешь не беспокоиться. Я буду нема, как могила.
— Собственно, мне нечего скрывать. — Линдсей закрыла флакон с духами и развернулась к сестре лицом. — Я продаю книги. И в моем деле знакомство с авторами может оказаться весьма полезным. — Она надеялась, что твердость ее голоса скроет охватившие ее сомнения в собственной правоте.
— Понятно, — фыркнула в ответ Керри-Энн. — Значит, ты наряжаешься вот так для всех своих авторов? — Она отступила на шаг, чтобы видеть Линдсей во всем ее вечернем великолепии, и на губах ее мелькнула понимающая улыбка.
Линдсей почувствовала, что краснеет.
— Нет, не для всех. Но ведь нет такого закона, который запрещал бы мне совмещать приятное с полезным.
— Значит, ты признаешь, что втрескалась в этого пижона?
— Он мне нравится, да. Он — приятный собеседник.
— А еще он чертовски красив. Я видела его фотографию.
Линдсей рискнула улыбнуться в знак согласия, но румянец на ее щеках стал жарче, когда она вспомнила, как они соприкоснулись губами и что она при этом чувствовала.
— Да, на него приятно смотреть,
— Что ж, желаю удачи. — Керри-Энн, скрестив руки на груди, с заговорщическим видом подмигнула Линдсей и направилась к двери. — И ради всего святого, не строй из себя герлскаута!
Линдсей катила по автостраде номер 1 на север, в сторону Сан-Франциско, под чарующие ритмы Брюса Спрингстина. Эта музыка из альбома «Рожденный бежать» [58] , как всегда, помогла ей расслабиться. Да и непривычная одежда больше не казалась чужой. Спустя сорок минут она приткнула свой «вольво» примерно в квартале от жилища Рэндалла, находившегося в модном и удаленном от центра районе Ной-Вэлли, — у тротуара волшебным образом освободилось местечко. А вот найти его дом оказалось намного сложнее. Она несколько минут бесцельно вышагивала по тротуару вверх и вниз по улице, цокая каблучками взятых напрокат туфель, пока наконец не заметила его обиталище, притаившееся за одним из огромных викторианских особняков, выходивших фасадом на улицу.
58
«Рожденный бежать» (Born to Run) — третий альбом американского исполнителя Брюса Спрингстина, выпущенный в августе 1975 г. Считается одним из лучших альбомов в истории рок-музыки.
Собственно, это была перестроенная мастерская художника; выкрашенная в белый цвет с синей отделкой, она располагалась в дальнем конце узкого кирпичного дворика, обсаженного олеандрами. Подойдя ближе, Линдсей замедлила шаг. Сквозь окна во всю стену, от пола до потолка, она видела, как внутри расхаживает Рэндалл. Он был одет небрежно — в брюки цвета хаки и рубашку, расстегнутую у ворота. Она смотрела, как он открыл бутылку вина, а потом замер, раздумывая о чем-то. Он постоял так несколько секунд, глядя прямо перед собой, и на лицо его набежала тучка. «Интересно, о чем он думает, ничего не замечая вокруг себя?» — задала себе вопрос Линдсей.
А потом он встречал ее у дверей, расплывшись в улыбке.
— Значит, вы все-таки добрались. Я правильно описал вам, как сюда попасть?
— Правильно. Мне даже удалось найти место для стоянки. — Она вошла в комнату, куда из кухни проникали умопомрачительные ароматы. Совершенно очевидно, что сегодня вечером они никуда не пойдут. Когда он протянул руки, чтобы принять у нее куртку, она одарила его деланно недовольным взглядом:
— Значит, это и есть тот «ресторанчик по соседству», о котором вы мне говорили?
В ответ Рэндалл лукаво улыбнулся.
— Заведение, на которое я рассчитывал, оказалось забронированным для проведения какого-то торжества, поэтому я решил сам угостить вас кое-чем, — пояснил он, вешая ее куртку в шкаф. — Никаких гарантий относительно качества блюд, зато вы сможете оценить местоположение. Хотя, честно говоря, мне стыдно, что я не покажусь с вами на людях. Выглядите вы потрясающе. — Он отступил на шаг, чтобы полюбоваться ею, и Линдсей почувствовала, как у нее заалели щеки. — Должен признаться, что не помню вас такой высокой.