Две столицы
Шрифт:
Во всех школах общества обучение было бесплатным. Открытая Новиковым первая публичная библиотека в Москве (а также и в Росши) бесплатно же отпускала книга для чтения на дом. Книгоношам, то есть лицам, желавшим распространять и продавать книги, «Типографическая компания» отпускала их вначале в кредит. Несколько десятков книжных лавок только в одной Москве распространяли издания «Типографической компании». Сотни переводчиков и литературных сотрудников работали в её изданиях. У многих переводчиков и литераторов «Типографическая компания» покупала переводы и сочинения даже в тех случаях, когда по цензурным условиям не могла их издать, увеличивая
В 1785 году «Типографическая компания» приобрела громадный Гендриковский дом на Садовой (впоследствии Спасские казармы), где кроме типографии были размещены аптека, больница, общежития для студентов и типографических рабочих, магазин, склады.
Один из основателей общества — Иван Владимирович Лопухин — видел именно в этой благотворительной стороне деятельности главное назначение масонства.
Наконец, в период нехватки хлеба или вздорожания общество раздавало его бедным бесплатно в больших количествах, пресекая спекулянтов-хлеботорговцев.
Императрица внимательно следила за всеми действиями Новикова и членов «Дружеского общества». Она не могла понять, откуда у них и у Новикова такие огромные средства, которые тратятся на дела просвещения и благотворительность. Всю свою жизнь она провела в среде придворных. Она давала деньги французским энциклопедистам, посылала подарки Гримму и Циммерману, и те принимали их. И она не верила, что могут быть люди, которые из чистых побуждений способны отказаться от своих благ в пользу других. Это было противоестественно и опасно. «Новиков и все они — фанатики», — говорила она Храповицкому. К тому же до неё дошли сведения, что наследник Павел Петрович с ними связан. И это было тоже опасно. И она решила послать в Москву новым главнокомандующим князя Александра Александровича Прозоровского.
Когда Потёмкин узнал об этом, он написал Екатерине:
«Ваше императорское величество выдвинули из вашего арсенала самую старинную пушку, которая будет непременно стрелять в вашу цель, потому что своей собственной не имеет; только берегитесь, чтобы она не запятнала кровию имени вашего величества в потомстве».
Князь Прозоровский был надменный, малообразованный генерал, считавший, что существует только одно занятие для приличного человека — военная служба. Он ненавидел просвещение и всякие науки и искренне презирал московских дворян, заражённых «умствованием». Ему-то императрица и поручила вопреки совету светлейшего навести порядок в Москве и «подавить всякого рода вольнодумства».
Но для успокоения внутреннего нужно было закончить затянувшуюся войну. Теперь, когда Россия осталась без союзников, Порта вовсе не склонна была к уступкам. К тому же турки знали, что войска, участвовавшие в операциях против шведов, не скоро дойдут до Чёрного моря и Россия вынуждена держать несколько корпусов на границах с Пруссией и с Польшей. Армия Потёмкина продолжала таять от болезней и от недоедания, войска уже некем было пополнять. Светлейший перевёл все свои части с Днестра на Дунай, и операции могли идти только на узком пространстве — между Чёрным морем и устьем реки Серет. Но Дунай, и без того удобный для обороны, был защищён турецкими крепостями: Килией, Тульчой, Исакчой, Измаилом.
Русские
Измаил стоял на пересечении путей из Галаца, Бендер, Хотина и Килии и запирал вход через Дунай и Добруджу. В течение многих лет Турция укрепляла эту крепость с помощью французских инженеров. Вал её, высотою до четырёх сажен, в окружности достигал около семи вёрст, и на нём было расставлено несколько сот орудий. Среди тяжёлых гаубиц была одна, которая стреляла пятнадцатипудовыми снарядами. Глубокий ров, шириной в шесть сажен и глубиной до семи, шёл вокруг всей крепости. В крепости было восемь больших бастионов и каменные вольеры, в которые вмещалось по нескольку тысяч человек. На восемь с четвертью вёрст крепость шла по Дунаю. Гарнизон её насчитывал 43 тысячи человек, в него вошли части не сдавшихся на капитуляцию крепостей: Хотина, Аккермана, Паланкин, Бендер и Килии.
Русская армия, стоявшая под Измаилом, насчитывала 28 тысяч человек, среди которых было много больных. Половину войск составляли казаки, вооружённые только пиками и не привыкшие к пешему бою. Осадной артиллерии почти не было, в полевой был один комплект снарядов. Солдаты оставались раздетыми, разутыми и голодали.
Светлейшему, как и Екатерине, было ясно: только один человек мог бы взять Измаил — Суворов. О нём при дворе вспоминали всякий раз, когда наступал критический для России момент, и тотчас же забывали, едва опасность проходила.
Более года, со времени Рымника, Суворов жил в одиночестве и бездеятельности в Бырладе. Он был единственный из генералов, никогда не приглашавшийся Потёмкиным в главную квартиру на шумные пиры, которые там устраивались. О Суворове Румянцев-Задунайский говорил: «Вот человек, который хочет всех уверить, что он глуп, и никто не верит ему».
Сам Александр Васильевич очень хорошо понимал, что, пока жив Потёмкин, он будет оставаться в тени. Это угнетало его, характер его портился, а странности стали проявляться всё чаще и сильнее.
Теперь, когда светлейший 30 ноября 1790 года обратился к нему с письмом, возлагавшим на него руководство всеми операциями против Измаила, Суворов обрадовался — бездействие ему надоело. Но он понимал, что эту задачу ему поручили потому, что она почти невыполнима.
— Обещать нельзя. Посмотрю, — отвечал он светлейшему.
Впрочем, и сам Потёмкин сомневался в возможности взять Измаил. В своём письме к Суворову он ругал генералов, руководящих осадой: «Получается некоторый род сейма нерешительного», указывал на то, что «сторону города к Дунаю я почитаю слабейшею» (впоследствии это подтвердилось), и тут же писал ему, что «если он (Суворов) не совершенно уверен в успехе, то лучше б не отваживался на приступ».
На другой день в русском лагере под Измаилом показался всадник — это был Суворов. За ним ехал казак с узелком одежды. Вдали видны были ещё 40 казаков. Из частей своего корпуса Суворов взял только свой любимый Фанагорийский гренадерский полк, 200 казаков и 150 егерей — добровольцев под командой князя Лобанова-Ростовского.
21
Измаил
Когда Суворов прибыл к Измаилу, осаждавшие его армии уже отступили от крепости. Корпус генерал-поручика Павла Потёмкина отошёл далее всех. Остальные части до установления зимних квартир расположились длинной дугой на расстоянии трёх и более вёрст от неё.