Две стрелы: детектив каменного века
Шрифт:
— Скоро узнаешь.
Тем временем начинался рассвет. Сначала засветился край неба, потом озеро, потом листва деревьев. Да так быстро, словно утро знало, что оно будет ясное и яркое, и торопилось показаться людям.
В селении уже не спали. Кто на каменной наковальне отесывал кремень, кто рубил мясо костяным топориком. Женщины и дети собирали земляные орехи.
Глава рода вышел из жилища и стоял, щуря
Глава махнул рукой вдове, она нетерпеливо закричала:
— Со-вет! Со-вет!
Люди оставили свои дела и двинулись на поляну.
Толкаясь, втираясь поближе, они усаживались полукругом.
Глава открыл совет.
— Красноречивый, напомни людям, на чем мы остановились вчера.
— Дорогие сородичи! Напоминаю вам содержание вчерашнего совета. Ушастый безо всякой причины, лишь по собственной прихоти, лишил жизни нашего сородича. И вот давайте задумаемся, что начнется, если каждый из нас станет колотить людей направо и налево.
Красноречивый сделал паузу, давая людям время оценить это выражение.
— Направо и налево! — хихикнул кто-то и изобразил, как он стукнул своего соседа справа, а потом слева.
— Направо и налево! Ха-ха-ха!
— Направо и налево, ха-ха!
Теперь уже все колотили воображаемыми палками направо и налево и хохотали, утирая слезы и восхищаясь Красноречивым.
— Ну, скажет!
— Направо и… Ха-ха-ха!
— И налево!
— Именно направо и налево, — заключил Красноречивый, глядя на Ушастого. — Предлагаю лишить его жизни, так же, как он лишил жизни моего друга.
— Смерть за смерть! — воинственно закричали воинственные.
Ушастый встал.
— Я хочу сделать важное заявление.
— Потом, потом, — отмахнулся Человек Боя.
— Но я хочу сказать! — крикнул Ушастый.
— Но он хочет сказать! — крикнула Черепашка.
Человек Боя был уже раздражен.
— Ты сказал все.
— А я хочу последнее слово!
— А он хочет последнее слово!
— Если самое последнее слово, тогда можно, — разрешил Человек Боя.
— Если последнее слово, пускай говорит, — рассудили люди.
Когда
— Этой ночью я узнал, кто убил Длинного.
Люди снова всполошились.
— Как ты мог узнать, кто убил Длинного, когда ты сам убил Длинного?
— Сам убил, а говорит, что убил не он, а кто-то другой!
— Ведь два человека не могли убить — и ты и кто-то другой. Значит, ты хочешь сказать, что якобы убил кто-то другой? А сам ты якобы не убивал?
— Кто же, по-твоему, убил? — спросил Глава.
— Я не хочу называть его. Пусть наберется смелости, встанет и признается сам.
Никто не встал.
Человек Боя подтянул на себе скрещенные кабаньи ремни.
— Может быть, голова моя не имеет никакой цены. Поэтому я и готов сложить ее на поле боя… Может быть, другие головы нужнее, нежели моя. Но я дорого отдам за свою голову. Не одной головой враг заплатит за мою голову.
Мужественное лицо его горько передернулось.
Красноречивый успокоил его.
— Не говори так, твоя голова нужна нам. Твоя голова дороже многих и многих голов. Твоей головой гордится наш род, побольше бы таких голов…
От волнения он не мог продолжать.
— Тогда объясните мне. Кого мы здесь слушаем, проводим время. Ушастого слушаем. Вы посмотрите на свои уши и посмотрите на его уши.
Люди стали трогать свои уши и разглядывать уши соседей.
— И вот такой человек сидит здесь в самой середине, а мы вынуждены сидеть вокруг и на него смотреть. Красноречивый, развей мою мысль.
Красноречивый грустно уточнил:
— И это относится, к сожалению, не к одному только Ушастому. Действительно, обратите внимание, как мы сидим. Оглядитесь, оглядитесь, это интересно.
Все огляделись.
— Заяц с леопардом, гусеница с бизоном, все вперемешку, вот как мы сидим. Казалось, это пустяк? На лучших местах я хочу видеть лучших воинов и охотников. А те, кто всегда пробавляется за счет других, — их место там, позади, чтобы лица их терялись в тумане.
Глава прервал его.
— Это отдельный вопрос. Сейчас нам его не решить.
Однако, Красноречивый возразил: