Две твердыни

Толкиен Джон Роналд Руэл

Думаете, он ответил: «Добрый вечер, Пипин, какая приятная встреча»? Вовсе нет. Он сказал: «Вставай, Тук, балбес! Во имя дива, куда в этом развале подевался Древесник? Мне он нужен. Срочно!»

Древесник узнал его голос и сразу же вышел из тени. Ни один из них не удивился при виде другого. Очевидно, Гэндальф собирался застать Древесника на этом месте, а Древесник, наверное, ради того и торчал под воротами, чтобы встретить Гэндальфа. Это только я от удивления опомниться не мог. А ведь мы рассказывали Древеснику о том, что произошло в Мории. Я вот тогда припомнил, что, слушая про эту часть нашего путешествия, Древесник как-то странно на нас смотрел. Теперь понятно, что он с Гэндальфом виделся или получал от него вести, только нам раньше времени говорить об этом не хотел. «Не будем поспешными» —

его любимые слова. А ведь правда, никто, даже эльфы, не говорят о Гэндальфе и его делах в его отсутствие!

«Ах-ха, Гэндальф! — сказал Древесник. — Я рад, что ты приехал. С водой, лесом, с корнями и камнями я сам справлюсь, но тут надо разобраться с Чародеем».

«Древесник, — сказал Гэндальф. — Нужна твоя помощь. Ты сделал очень много, но надо еще больше. Мне надо разделаться примерно с десятью тысячами орков».

И они отошли в сторону, чтобы поговорить с глазу на глаз. Наверное, Древеснику это казалось очень «поспешным», потому что даже мы издали видели, как быстро говорит Гэндальф, хотя слов и не разбирали. Видно, очень срочное было дело. Говорили они всего около четверти часа. Потом Гэндальф вернулся к нам. Он немного успокоился, стал веселее и, наконец, сказал, что рад нашей встрече.

«Гэндальф! — закричали мы. — Где ты был? Не встречал ли наших друзей?»

«Там, где был, меня уже нет. Да, некоторых встречал, — ответил он. — Но сейчас об этом некогда разговаривать. Впереди страшная ночь, и я спешу. Может быть, рассвет будет ясным, тогда мы снова увидимся. Будьте осторожны, держитесь подальше от Ортханка! До свидания!»

После отъезда Гэндальфа Древесник глубоко задумался. Наверное, получил сразу столько известий, что надо было все переварить. Потом сказал:

«Ох-хо, теперь я вижу, что не такие вы «расторопные», как мне показалось. Вы мне рассказали намного меньше, чем могли, и наверняка не больше, чем вам было позволено. Да, вести, вести, нечего сказать. Ну, а теперь опять за дело!»

Перед тем, как уйти, он с нами поделился самыми важными вестями. Они были не очень утешительными. Мы забеспокоились о вас троих и, правду сказать, думали о вас больше, чем о Фродо и Сэме и бедном Боромире. Потому что мы узнали, что начинается большая битва, а может быть, уже началась, и что вы там, и неизвестно, удастся ли вам выйти из нее живыми.

«Хьорны помогут», — сказал Древесник, уходя. И больше мы его до сегодняшнего утра не видели.

Ночь была темная. Мы лежали на куче камней и щебня и совершенно ничего не различали в темноте, словно нас накрыли одеялом из черного тумана. Воздух был горячий и какой-то густой, полный шелеста, шорохов, скрипов, в нем плавали невнятные голоса. Я думаю, что это были сотни хьорнов, которые проходили мимо нас, спеша к вам на помощь. Потом, в середине ночи, на юге что-то гремело, небо сверкало молниями, видно, там, далеко над Роханом, бушевала гроза. В свете молнии мы иногда видели вдали горы — черные и белые вершины. С противоположной стороны над Исенгардом тоже гремело, но совсем по-другому, и раскатывалось эхом в котловине.

Примерно в полночь энты разрушили все запруды, и скопившаяся масса воды хлынула через проломы в северной стене на Исенгард. Тени хьорнов разошлись, будто растворились. Гроза гремела уже в отдалении. Луна скатывалась к западу. Исенгард стал наполняться черной водой. Ее потоки блестели под луной, растекались по всей котловине, сливались в сплошное озеро. Местами на их пути оказывались входы в подземелья, люки. Когда вода туда попадала, из них с шипением вырывались клубы пара. Иногда что-то там взрывалось, показывались языки пламени. Огромный столб дыма вырвался из земли, изогнулся, обвил Ортханк. Башня стояла, как черный утес в тучах, снизу освещенный огнем, сверху луной, а вода разливалась и разливалась, и перед нами была уже не котловина, а огромная дымящаяся и бурлящая сковородка…

— Вчера ночью, когда мы подходили к долине Нэн-Курунир, мы видели издалека дым и пар над Исенгардом, — вставил Арагорн, — но подумали, что Саруман в своем котле готовит новую чародейскую пакость к нашему приходу.

— Ничего подобного! — ответил Мерри. — Он тогда, наверное, чуть не задохнулся, и ему было не до потех. Вчера

утром — совсем рано — вода заливала ямы и дыры, и в котловине поднялся густой туман. Мы спрятались в караульне и тут немного испугались. Вода перелилась через завал, залила старый туннель и подступила к порогу. Мы решили, что попались, как орки в своих подвалах. Но, к счастью, нашли в кладовой еще одну дверь, а за ней винтовую лестницу вверх, на Ворота. Мы с трудом там протиснулись, потому что ворота обвалились и проход был наполовину завален, но все-таки вылезли и стали смотреть на заваленный Исенгард. Энты пускали новые потоки воды, пока все подземелья не затопили. Все огни погасли. Пар, как зонтик, поднялся вверх и висел там тучей, наверное, в милю толщиной. Вечером над восточными холмами была радуга, а потом пришла настоящая туча и полил такой дождь, что даже заката солнца видно не было. Потом стало тихо, только где-то далеко выли волки. Ночью энты кончили заливать котловину и повернули Исену в прежнее русло. Вот и все. Вода стала спадать.

Под землей, наверное, сделан какой-нибудь сток из подвалов. Если Саруман смотрел из окон, то уже видел грязную помойку. А нам показалось, что мы остались одни на свете. Ни одного энта не было видно, никто ничего не рассказывал, никаких вестей ниоткуда, а вокруг такое разорение. Мы не спали всю ночь, дрожали на воротах от холода и сырости. И боялись, что еще что-нибудь произойдет. Саруман ведь до сих пор сидит в своей Башне. Ночью был шум, будто ветер дул в долине. Я думаю, это вернулись энты с хьорнами и сразу ушли, а куда на этот раз — я уже не знаю. Утро встало туманное, мы спустились вниз и немного походили, но ничего не изменилось и нигде никого не было.

Ну вот, больше нам говорить нечего. После вчерашнего шума и разгрома Исенгард сейчас тихий, а раз Гэндальф с нами, то, конечно, и безопасный. Можно спать спокойно.

С минуту все сидели молча. Гимли во второй раз набивал трубку табаком.

— Я только одного не понял, — проговорил он, высекая кремнем искры. — Про Причмока. Ты сказал Феодену, что Причмок у Сарумана. Как он сюда попал?

— Ах да, я о нем забыл, — ответил Пин. — Он сегодня рано утром явился. Мы только-только огонь развели и кое-как позавтракали, как вдруг появился Древесник. Мы его услышали из караульни, он нас по именам называл и гудел.

«Я пришел узнать, что вы тут делаете, — сказал он, — и вам кое-что рассказать. Хьорны вернулись, все хорошо. Да, да, даже очень хорошо! — он, смеясь, похлопал себя по бокам. — Нет больше орков в Исенгарде, нет топоров! А еще раньше, чем этот день кончится, будут тут гости с юга, и с ними те, кому вы обрадуетесь!»

Не успел он закончить, по дороге зацокали копыта. Мы выбежали за ворота, вытаращили глаза, я уже думал, что это Гэндальф и Бродяжник с боевым отрядом, а вместо них из тумана выехал незнакомый человек на замученной кобыле, такой урод, и один. Как увидел выломанные ворота и разваленную стену, то встал, как вкопанный, и лицом позеленел. Он был так ошеломлен, что даже нас не сразу заметил. А как только увидел, взвизгнул и хотел лошадь завернуть и отъехать. Но тут Древесник сделал три шага вперед, протянул длинную руку и снял его с седла. Лошадь испугалась и ускакала, а человек пал на землю. Он говорил, что он Грима, друг и советник Короля Рохана, и уверял, что Феоден прислал его к Саруману с важным поручением.

«Никто другой не отважился бы проехать через степь, в которой черно от орков, — сказал он. — Поэтому мне пришлось ехать одному. Я очень голоден, я устал, дорога была опасной, мне пришлось сделать большой крюк на север, потому что за мной гнались волки».

— Но я увидел, с каким выражением он украдкой поглядывал на Древесника, и сказал себе: «Он лжет». Древесник долго смотрел на него, а этот подлец извивался под его взглядом, как пескарь. Потом энт сказал:

«Ах-ха… Я тебя ждал, Причмок! — тот даже вздрогнул, услышав свое прозвище. — Гэндальф приходил раньше. Поэтому я знаю о тебе все, что надо знать, и знаю, что с тобой делать. Запри всех крыс в одной крысоловке, — так сказал Гэндальф. Так я и сделаю. Сейчас Исенгардом управляю я, но Саруман у себя в Башне. Я тебя отправлю к нему, и рассказывай ему все, что хочешь».