Две тысячи журавлей
Шрифт:
Миг – и снова ярко-голубое небо. Снова палящее солнце бьёт в глаза…
***
Очнувшись, ещё долго сидел, слушая, как быстро колотится моё сердце. Мама проворчала, что мне не спится. Ага, она хочет придвинуться к отцу, чтобы тихо-тихо шептаться и шуршать одеждами по циновкам, а я им мешаю, что не сплю.
Соврал, что у
Ночью опять бродил вокруг деревни в темноте. Впрочем, тут мне дорога была хорошо известна, так, что темнота меня не смущала. Потом, устав, где-то сел и уснул. Уже без кошмаров. И разбудили меня, плеснув водой в лицо. Спасибо, что хоть чистой.
Дома отмывались опять, одежды яростно отстирывались. Деда Горо захватили в плен люди, ответственные за создание священного паланкина для божества: в этом году решили сделать новый. Тем более, что дед Горо много где прошёл – в своём паломничестве он обошёл целых тридцать три святилища и несколько мацури повидал – и мог рассказать, как нам украсить паланкин-микоси получше.
– Юуки, Юуки! – радостный вопль сестры настиг меня у реки, где я отстирывал свою одежду и одежду Такэру – брату отец какое-то другое поручение дал, где требовалось больше физической силы.
– Что, Аса-тян? – я улыбнулся, поворачиваясь к ней.
Сестра запыхалась от долгого бега. Глаза её сияли от счастья, щёки алели румянцем. К груди она прижимала кусок ткани. Настоящей, шёлковой ткани! Нежный тускло-розовый цвет, а кое-где были белые россыпи хризантем и немножко тускло-бордовых лепестков сакуры.
– Откуда? – удивился я.
Ни у матери, ни у сестёр таких нарядов отродясь не водилось.
– Дед Горо принёс рулон шёлка! – тяжело дыша, выдохнула девочка. – Он там в паломничестве кому-то помог, а тот странник, как выяснилось, был из богатого рода. Он позвал его в гости, усадил за один стол с собой, накормил – дед Горо говорит, что там было множество-множество вкусных и красиво украшенных блюд – и подарил ему рулон шёлка. Мол, в подарок твоим дочерям. Или продай, если рис тебе нужней. Большой-большой рулон! Дочерей дед Горо давно уже отдал замуж.
– Да, помню. Та, что в нашей деревне была, недавно умерла, а другие – в других местах живут.
– И дед Горо, посовещавшись с женой, решили разделить ткань между девочками, которые будут танцевать главные танцы! Представляешь? – Аса-тян, смеясь, перекружилась. – Я буду такой красивой-красивой, Юуки! Я постараюсь красиво-красиво станцевать для нашего ками!
– А ты, значит, одна из лучших танцовщиц? – улыбаюсь.
– Ой, а я ещё не говорила? – Аса-тян замерла и смутилась. – Так я скажу! Но сначала я всем расскажу про ткань! Вот сначала я нашла тебя, а потом побегу рассказать маме! Прости, что я не рассказала тебе про мой танец, брат!
– Теперь сказала, – подмигиваю ей. – Давай, беги, тренируйся, чтоб быть самой красивой танцовщицей деревни! Или займись шитьём своего роскошного наряда.
– Я буду самой-самой красивой! – сестрёнка счастливо рассмеялась и убежала.
Здорово, кто-то из нашей семьи сумеет отличиться на празднике.
Улыбаясь, продолжил стирать. Рад, что милая сестрёнка получила и похвалу от старших за свои танцы, и даже кусок красивой ткани, причём, шёлковой. Жаль, что я ей такой подарок подарить не могу. Но она всё-таки получила красивую ткань и теперь очень рада. И ещё она разыскала меня, чтобы мне первому рассказать – это тоже меня радует.
После
И вот наконец-то еду для божества и селян приготовили. Площадку, очищенную каннуси при помощи специальных обрядов, обложили белой рисовой верёвкой. Она же, с вплетёнными белыми бумажными лентами, украшала святилище, ворота перед ним. Белая симэнава и красные тории смотрелись очень достойно. Божеству должны понравиться и место встречи, и наша деревня.
Кстати, мы готовились не менее усердно, чем взрослые. Каждый мальчик, каждая девочка тщательно вымылись, выстирали свою одежду, раз двести, а то и больше, отрепетировали приветственные поклоны, долго обдумывали торжественные речи.
И вот наконец настал день для сбора цветов! Я и другие дети, которым поручали и которым не поручали – ещё шестеро решили присоединиться, надеясь, что их трофеи тоже возьмут – облазили всю деревню, весь лес и берег реки в поисках самых красивых цветов.
Блуждая по окрестностям, я наткнулся на цветок ириса и очень удивился. Во-первых, потому что его одинокий светло-голубой цветок ярко выделялся на фоне коричневой, пока кажущейся бесплодной земли, во-вторых, потому что он вырос раньше, чем его собратья и, не взирая на то, сколько усилий ему пришлось приложить ради раннего расцвета, он спокойно смотрел из низины на меня и лес, бодро противостоя своими тонкими и сочными листьями прохладному ветру. Говорят, что листья ириса похожи на меч, но это растение полностью походило на стойкого воина, уверенно держащего катану в своих сильных руках. Точнее, мне так только подумалось. Я ведь ещё не видел ни одного самурая. Но я много, ну мне так думалось, что много, слышал о них и постоянно их воображал.
– Прости, дух ириса, – сказал я громко, чтобы ками цветка точно услышал меня. – Я хочу сорвать этот цветок и подарить его покровителю моей деревни.
Дух цветка не ответил. Может, он и сам был не прочь приветствовать нашего Та-но-ками, поджидая его у алтаря в окружении своих красивых собратьев. Дрожащей рукой я переломил стебель, прижал найденное сокровище к груди и почувствовал себя необычайно счастливым. И медленно побрёл к деревне.
Мучители воспользовались моим отрешённым состоянием, подкрались сзади, толкнули в спину, отчего я упал лицом в землю.
– Бывший смелый, ты даже не снег, ты – черепаха! – язвительно выкрикнул сын старосты, их заводила, неприятно засмеялся и сбежал. 1
Его приятели последовали за ним. Пара мгновений – и их силуэты обратились в расплывчатые пятна, смешались с остальными разноцветными кляксами, окружавшими меня. Даже если они встанут неподалёку, я не увижу их. Если они задержат дыхание и замрут неподвижно, могу их не заметить. Они знают это и пользуются моей слабостью. Ох, а как же мой…
1
Героя зовут Юуки – Юуки – "Смелый". Правда, смелостью с младенчества он не отличался, как и здоровьем, потому его родные стали звать Юки , что означало "снег". Отсюда же и шутки про Бывшего смелого.