Две Войны
Шрифт:
– ОГОНЬ!
– пронеслась по рядам огненных стрелков, в тот раз били только они, команда.
Сотни тетив тренькнули в унисон, сотни стрел устремились в полет. Следом за ними устремились здоровенные колья, окованные сталью и зачарованные танцовщиками и жрицами темных эльфов, и огненные шары из катапульт. Море буквально вскипело, перемалывая обломки вражеских кораблей и тела людей. Они не успели ответить нам, лишь несколько баллист на уцелевших карраках, находившихся в самом хвосте колонны, выстрелили в ответ, но их снаряды не долетели, плюхнувшись в море в полумиле от нас. Наш второй залп смел и их, подчистую.
– Это уже даже не бойня, - прохрипел я.
– Это тотальное уничтожение, -
– Избиение младенцев.
Отец Вольфганг находился на флагманской карраке эскадры и погиб одним из первых в чудовищном огненном валу, что обрушился на людей с кораблей, идущих под салентинскими флагами. Он понял что скоро отправится на тот свет, но ничего не боялся и даже успел сотворить знак Господен, помолиться и послать проклятье на головы отвратительных богомерзких нелюдей.
Армия - одно слово, конечно, но звучит гордо - эльфов вновь едва успела уйти от сражения с людьми и теперь двигалась по берегу Внутреннего моря. Они маневрировали и увиливали, спасаясь от губительного, самоубийственного для них боя с превосходящими во много раз силами людей. Рыцари и солдаты, закованные в сталь не успевали угнаться за быстрыми отрядами эльфийских партизан, скрывавшихся в лесах при первых признаках появления более менее крупных соединений людской армии.
Эрок поглядел на море и подивился, какой-то странный был цвет у воды. И запах. Огненный стрелок сморщился. Вонь от воды шла очень сильная. И какая-то неестественная. Даже застоявшиеся и начавшие загнивать пруды не воняют так, тут больше похоже на одор, издаваемый трупами. И словно в подтверждение его мыслей к берегу прибило первого покойника. За ним еще одного, еще и еще. Начинался прилив и трупы погибших моряков-салентинцев, клириков и легионеров начало выносить на берег. Их было много. Тела и их части, причем, частей гораздо больше, изуродованные, перемолотые, со следами ожогов, а то и просто сожженные, даже ко всему привычных за годы войн и стычек с нежитью эльфов начало мутить. Они поспешили покинуть побережье и скрыться в недальнему лесу.
Преследовавшие их люди надолго остановились там. Вынимали из воды тела и хоронили их по всем правилам, дабы дать душам погибших покой. На том побережье обрел свой последнее пристанище Первый кардинал Салентины отец Вольфганг.
Глава 5.
– Допрыгались!
– хлопнул кулаком по столу граф Эмри д'Абиссел.
– Эльфы разогнали штиров и взяли Дарлову и Андер, а у нас под носом бегала жалкая горстка нелюдей. Они облапошили нас как детей.
– Не стоит все же недооценивать нас, - сказал сенешаль фон Руйтер.
– Да, нас обманули, однако для чего. Надо понять это и тогда мы разгадаем планы эльфов.
– Их атака на наши земли - чистое безумие, - выдал фон Даунау.
– Самоубийство. Быть может так на них влияет Время Осени, но я так не думаю. Там, в Герлице, они намеренно спровоцировали конфликт, хотя и наши рыцари откликнулись на их провокацию довольно рьяно.
Простой рыцарь Мартин фон Даунау попал на это совещание сильных - и очень сильных - мира сего лишь в силу того, что был одним из немногих выживших в Битве на опушке рыцарей и своими глазами видел эльфов и их методы ведения войны. Вот только знание это помогало крайне мало, это понимал и сам Даунау, потому что эльфы меняли стратегию и тактику на каждом шагу, применяя все новые приемы.
– Сейчас, покончив одним махом почти со всеми Рыцарями Креста и баалоборцами Салентины, - продолжил свою тяжелую речь Эмри, - эльфы прямым ходом движутся к Аахену. И мы их не удержим.
– Почему же?
– поинтересовался герцог фон
– Столица отлично защищена, стены высоки, орудия на них готовы к бою, гарнизон достаточно велик и готов к бою.
– Это все, конечно, так, - кивнул неожиданно для всех граф Зигфрид де Монтрой, - но я воевал вместе с эльфами и знаю, у них всегда в рукаве есть не один и не два трюка.
Все рефлекторно поежились при звуках его голоса, когда-то задорного и веселого, чаще певшего, чем разговаривавшего. Теперь из него ушли вся жизнь и задор, остались только свинцовая тяжесть и гнетущая пустота. Он был пуст, как и его обладатель, выгоревший дотла в проклятой крепости, где обосновался принц Маркварт, получивший силу Баала.
– Огненные стрелы подожгут котлы со смолой, ледяные заморозят кипящее масло, - продолжал он, - и наше счастье, что они не взяли с собой на эту войны драконов. Я видел на что они способны. Кентавры дадут фору десятку рыцарей, разметав их молотами и длинными копьями, они сумеют прорвать любой строй пехоты. Лучники эльфов бьют гораздо дальше самых искусных наших рейнджеров, они подавят их задолго до подхода кентавров. И это далеко не все, на что они способны. Без всей армии нам не удержать Аахен.
– Даже если город падет, - мрачно заявил сенешаль фон Руйтер, - эльфам не удастся закрепиться в наших землях. Вернутся наши войска, подойдут наши союзники из Нейстрии и Аквинии, подтянутся легионы салентинцев...
– Значит к тому времени будет слишком поздно, - уронил Зигфрид.
И от этих слов на душе у всех стало очень тяжело.
Я думал, что страшнее морского сражения не может быть ничего, но я ошибся. Безумный штурм Андера ордами оживленных мертвецов, преимущественно Рыцарями Креста и штирами, это был настоящий ужас. Обороняющиеся рубили их, утыкивали стрелами, заливали кипящим маслом и горящей смолой, а они все шли и шли, лезли и лезли под клинки, топоры, копья и потоки смертоносных смолы и масла. И ничто их не брало. Лишь изрубив мертвеца на части, можно было остановить его, а сделать это было очень нелегко. Они сохраняли все навыки и умения, которыми обладали при жизни, и сражались не ведая страха смерти. Они ведь и так были мертвы.
Город пал всего за несколько часов, немногим солдатам гарнизона удалось снова забаррикадироваться в большом доме, из окон которого вели прицельный огонь и на сей раз даже мы, стрелки, не могли ничего поделать. Дом был полностью сложен из здоровенных блоков и стрелы огненных лучников не могли ничего поделать. К тому же рейнджеры отстреливались и весьма прицельно, не подпуская нас к зданию. Сколько у них стрел неизвестно, нам приказали отойти, не подставляясь под стрелы и болты врага. Вперед выступил Крисаш, правда так же предусмотрительно державшийся подальше от дома, где засели остатки защитников города. Он обернулся к стоящим тут же жрицам.
– Шкатулку, пожалуйста, - обратился он к ним.
Главная жрица посмотрела на него.
– Ты уверен, Крисаш?
– наконец, спросила она.
– Да, - кивнул воин, требовательно протягивая руку.
– Я - вони и мне решать, когда применять боевые артефакты.
Жрица еще несколько секунд глядела ему в глаза, после чего сдалась, признав, видимо, правоту воителя, и извлекла из складок просторного одеяния небольшую шкатулку черного дерева, протянула ее Крисашу. Темный эльф взял шкатулку, открыл и вынул из нее небольшой зубастый венец, вроде короны. От нее, даже на приличном расстоянии, на котором находились мы, исходила неприятная аура, словно давящая на виски и мозг. Некоторые, не столь привычные к магии, заметно побледнели, парочку даже пришлось поддерживать за руки, чтобы они не осели на мостовую. Крисаш невозмутимо водрузил корону себе на голову и преспокойно зашагал к зданию.