Две возможности
Шрифт:
— Не знаю, — холодно ответила Рима.
— Что вы умеете делать, помимо лечения птиц?
— Ничего.
— Не думаю, что вы умеете печатать на машинке или что-нибудь еще в таком роде?
— Вы правы.
— Ну а в самом крайнем случае могли бы вы работать продавщицей?
— И торчать весь день в душном магазине? Да я помру от этого!
— Как насчет воспитания детей? В городе немало состоятельных родителей, которые…
— Снова сидеть взаперти?
— Но вы же должны что-то делать!
— Вы о ваших деньгах? Меня они тоже беспокоят. Но я найду способ вернуть вам долг.
Эллери заказал завтрак.
Во время кофе вопросы посыпались снова. Эллери мрачно выслушал их и наконец сказал:
— У меня только один
— Ладно, объясняйте — все остальное не важно.
— У меня есть причина считать, что исчезновение вашего отца как-то связано с событиями, которые начались в Райтсвилле около двух месяцев назад. Смерть Люка Мак-Кэби. Его тайное партнерство с Джоном Спенсером Хартом. Наследство, оставленное Мак-Кэби доктору Себастьяну Додду.
Рима, слегка побледнев, сжимала в руке остывший тост.
— По-моему, главный вопрос, — продолжал Эллери, — каким образом ваш отец вписывается в эту картину. Если мы найдем на него ответ, то, может быть, нам удастся прояснить историю со скалой Малютки Пруди. Вчера вечером я повидал шефа Дейкина и выяснил, что у него нет никаких идей по этому поводу. Значит, он нам не помощник, так что придется полагаться только на самих себя. Я вижу лишь одну зацепку, от которой мы можем оттолкнуться. Человек, долгие годы лечивший Люка Мак-Кэби и выписавший свидетельство о его смерти, — доктор Себастьян Додд. Человек, получивший по завещанию все состояние Мак-Кэби, о котором никто не подозревал, — доктор Себастьян Додд. Человек, чье внезапное вмешательство в бизнес по производству красителей Харта-Мак-Кэби повлекло за собой самоубийство Харта, — доктор Себастьян Додд. Кажется, что Додд является общим знаменателем всех событий, предшествовавших исчезновению вашего отца. Поэтому первое, что мы должны сделать, — это попытаться выяснить, не был ли Додд каким-то образом связан и с вашим отцом.
Рима молча кивнула.
— Сегодня я позвонил Додду и договорился о встрече в одиннадцать утра в его офисе. К тому времени он вернется из больницы, и мы до начала его приемных часов попробуем кое-что выведать. Понятия не имею, что мы узнаем, — может быть, ничего, а может быть, очень много. Дальнейшие планы я буду строить в зависимости от развития событий. А теперь, Рима, доедайте вашу яичницу.
Эллери вздрогнул, увидев слезы в глазах девушки.
— В чем дело? — недовольно спросил он.
— Выходит, я в этом никак не участвую.
Это снова заставило Эллери вспомнить, как она одинока. Он почувствовал, что тает, словно масло на ее тосте.
— Ешьте ваш завтрак! — рявкнул Эллери. Девушка покорно откусила кусочек тоста. Он взял ее за руку, и она удивленно посмотрела на него. — Рима, я всегда считал, что нужно быть вооруженным заранее. Вы обязательно будете в этом участвовать. Каким образом, пока не имею представления. Но я держу вас наготове. Вы дочь Тома Эндерсона. То, в чем был замешан он, может касаться и вас. Самим вашим существованием вы доказываете эмоциональное, если не моральное, право участвовать в разрешении проблемы. Кроме того, кто повинен в гибели вашего отца, никто не может оспаривать это право, но именно этого нам и хотелось бы. Вот почему вам придется расхаживать в этих туфлях, даже если ваши ноги отвалятся вовсе. Что-то может произойти. Не исключено, что нам удастся это ускорить. Но должен подчеркнуть, что это почти наверняка окажется опасным. Вы в самом деле знаете, чего хотите, Рима?
— Мы с папой очень любили друг друга, — тихо ответила она, глядя в тарелку. — Думаю, больше, чем обычные отец и дочь. Да, я знаю, чего хочу. — Рима почти сердито посмотрела на него. — Поймите, все это так ново для меня. Вы были очень добры и терпеливы… Обещаю, Эллери, что больше не стану вам досаждать. С этого момента я буду делать только то, что вы скажете.
Дом на углу Райт-стрит и Алгонкин-авеню страдал всеми запущенными
На лужайке перед домом начинала пробиваться свежая трава. Выложенная плитками дорожка, обрамленная кучками хорошо удобренной земли, сворачивала за угол, очевидно, к зимнему саду. Большой вяз в центре лужайки возвышался над домом, отбрасывая приятную тень на крыльцо и лужайку.
Надпись золотыми буквами на маленькой черной табличке у ворот сообщала:
«СЕБАСТЬЯН ДОДД, доктор медицины
КЕННЕТ УИНШИП, доктор медицины»
— Выглядит не так плохо, — неуверенно промолвила Рима, когда они поднимались по трем весьма ненадежным ступенькам.
— Думаю, ночью при луне дом производит более мрачное впечатление, — заметил Эллери, нажимая большим пальцем на железную кнопку с надписью: «Звонок врачу».
Дверь с матовым стеклом открыла костлявая особа со шваброй в руках.
— Кто вам нужен? — сурово спросила она.
— Доктор Додд, если не возражаете.
— Он еще не пришел. Прием начинается в полдень.
— Кто там, Эсси? — послышался пронзительный женский голос.
Стеклянные глаза Эсси сердито блеснули.
— В мои обязанности не входит открывать эту чертову дверь, — пробормотала она, но тем не менее крикнула в ответ: — Они пришли к доктору Додду, мисс Фаулер!
— Впусти их, Эсси. — Толстая пожилая женщина в белом домашнем платье появилась в конце коридора. Шнур ее слухового аппарата был обсыпан мукой. — Это вы звонили утром? — спросила она.
— Да, — ответил Эллери.
— Эсси, проводи их в приемную. Доктор Уиншип сейчас там. Только не раздражайте его. Он ужасно волнуется из-за мисс Пинкл.
— Но они хотят видеть доктора Додда, — возразила Эсси.
— Утром я разговаривал с доктором Уиншипом, — вставил Эллери.
— Ну конечно! — весело отозвалась толстая женщина. — Не обращайте внимания на Эсси. У нее вместо мозгов хирургический тампон. Поживей, Эсси! — Экономка скрылась.
В коридоре стоял резкий одуряющий запах, в котором Эллери опознал смесь жареного хлеба и лизола.
Стены были обшиты панелями из старого орехового дерева, чередующимися с обоями, рисунок которых уже не определялся. На площадках лестницы, ведущей на верхние этажи, висели люстры с грязными плафонами.
Двойное французское окно слева, с тяжелой кружевной портьерой, было закрыто. Эсси свернула направо и прошла через дверь под широкой аркой в приемную. Мягкая мебель напоминала доисторических монстров; на полу лежал ковер ручной работы, поблекший настолько, что установить его первоначальный цвет не представлялось возможным. На дверях были прикреплены таблички с надписями «Доктор Додд» и «Доктор Уиншип». Зеленые стены украшали гравюры Фредерика Ремингтона [23] со сценами Дикого Запада. На шнурах с кисточками болтались кусочки картона со стихами или девизами. На одном из них Эллери прочитал:
23
Ремингтон Фредерик (1861–1909) — американский художник.