"Две жизни" (ч.II, т.1-2)
Шрифт:
Помните ли вы наш первый разговор в деревне? Я говорил вам о такте. О том, что надо различать, куда, как, когда можно идти со своей помощью. Вы должны понять, что нельзя врываться в чужую жизнь, если не обладаешь достаточными знаниями помимо отваги и храбрости. Если бы вы бросились сейчас на помощь Дженни, не зная даже, как защититься от гипноза таких мелких злодеев, как Бонда и его племянники, результат был бы один: у Бонды появился бы слуга на роли Мартина. Для него это была бы большая находка, для Дженни лишний лакей без чести и совести, которых она вас лишила бы при помощи своего отца. Ну, а для вас — решайте сами, мой капитан, в каком положении я бы вас нашёл, когда явился бы вас выручать.
Если вы желаете и впредь быть
Я сказал Дженни при вас, что именно тот, кого она так оскорбила, сможет стать её спасителем и своей рукой привести её в дом сестры. Но «может» не значит «будет». Чтобы это совершилось, надо, чтобы у вас хватило сил. Чтобы вы обладали достаточным знанием, верностью и самообладанием, дабы не дрогнуть в ту минуту, когда понадобится ваше сострадание. Только тогда вы сможете подать Дженни руку помощи, когда в вашем сердце не будет места слезам жалости. Когда вы, сострадая Дженни, будете мужественно видеть не одно текущее её существование, но видеть и вечно держать в памяти всю её вечную жизнь. Когда вы научитесь понимать, что являет собою ВЕСЬ Труд её жизни, когда вы будете точно знать и ясно видеть, как проходит жизнь человека на земной и небесной орбитах.
Мёртвого или отдыхающего неба, Тендль, не существует. И, вообще, в мире не существует ничего бесплодного и праздного. Земля под паром, и та не отдыхает, энергично готовясь вновь плодоносить. Вы, человек, знаете о многих миллионах движущихся двуногих созданий. Но потому-то вы и видите среди них так много праздношатающихся, что это ещё не люди-творцы и строители общего блага, это только полусознательные существа, изживающие низшую стадию своей личности.
Многое вам ещё надо понять. Много знаний приобрести. Хотите ли? Вы дали обет идти за мной со всей своей верностью. День за днём ваша верность должна крепнуть. День за днём должно возрастать ваше бесстрашие, чтобы вы могли идти всё ближе и выше и дальше за мною. Я не стою на месте. Я следую неустанно за Теми, Кто подал мне руку сострадания и любви. Моя верность движется за их верностью, как их верность движется вслед за вечным движением Великих Сущностей. И в этом вечном и неустанном движении к Совершенству — закон Вселенной. Если сердце ваше радуется возможности влиться в это кольцо вечного труда, если мысль ваша счастлива тем, что знает Свет, повторите обет добровольного послушания и идите за мной до конца.
— Есть, адмирал, повторяю радостно, легко мой вам обет послушания. Счастлив беспрекословно выполнять указанное вами, в том числе и то, чего ещё не понимаю.
— Итак, мой друг, вот вам мои первые указания: ни слова в ответ на письма Дженни. Ни одного свидания с нею, даже если она будет обращаться к вашей чести джентльмена. Закаляйте волю. Смотрите без осуждения на все зигзаги её поведения и шлите ей то сострадание, которое может избавить её пусть даже от одной лишней капли мучений. Собственной вашей любовью стройте ей мост. И на этом мосту, на его чистых досках, которые вы станете укладывать сами, одну за другой, Дженни сможет когда-нибудь ухватиться за вашу мужественную руку и перейти в счастливый дом Алисы, минуя отчаяние и погибель. Это пока всё, что я даю вам как урок. Пойдёмте слушать музыку, нас ждут.
Флорентиец пожал протянутые ему руки и вышел вместе с Тендлем в музыкальный зал. Зал был ярко освещен и сиял, точно храм во время торжества. Вся семья уже была в сборе.
Графы Р., Лиза и капитан устремились навстречу входившему
— Я счастлив доставить себе удовольствие — увидеть всех вас моими гостями. Но всё же и вы и я обязаны сегодняшней радостью Ананде.
Всем хотелось быть ближе к Флорентийцу, и потому возле него образовалось нечто вроде амфитеатра. Всех, кому суждено было расстаться с ним вскоре, Флорентиец усадил поближе к себе. Тех, кто собирался с ним в Америку, отослал к сэру Уоми, сидевшему в глубине зала. И теперь, как только смычок Ананды коснулся струн, все подняли головы и впились глазами в музыканта, чтобы не оторваться от его сияющего лица до самого конца. И снова присутствующие забыли обо всём условном, распахнув настежь двери своего сердца и разрушив перегородки между собой и теми, кто был рядом.
Нечто великое, божественное выливалось из сердец слушателей, и казалось, нет в зале отдельного дыхания, а есть Единое, нераздельно слитое и спаянное в монолитный шар чарующими звуками Ананды. Только когда замер последний звук, слушатели снова ощутили себя людьми земли, как бы с усилием втискиваясь в привычный телесный футляр. Но Ананда не дал им долгой передышки. Он запел, аккомпанируя себе на рояле.
Алиса, совсем недавно говорившая Флорентийцу, что благодаря Ананде поняла человеческие возможности, теперь осознала, что не всякий бескорыстный и преданный искусству человек может достичь того же совершенства. Она была потрясена. Так, казалось ей, Ананда не пел ещё ни разу. Алисе чудилось, что то не были человеческие звуки. То была стихия, нечто опустившееся на землю из какого-то иного мира.
Языка, на котором пел Ананда, Алиса не знала, мозг её словно перестал работать. Ей мнилось, что она рассталась с телом. Всё вокруг неё заиграло чудесными яркими красками. Алиса видела сейчас не Ананду, каким она его знала, но огромный, переливающийся перламутром шар, казавшийся ей прозрачным. Неописуемой красоты огненные бабочки летали вокруг шара, создавая иллюзию колеблющегося воздуха. Звуки виделись ей пёстрыми лентами, они сплетались в геометрические фигуры, а руки Ананды сыпали снопы искр и света на клавиши. Алисе стало казаться, что она сделалась ещё легче, что она куда-то поднимается и кружится в этом сиянии. И вдруг она увидела рядом с собой отца.
— Алиса, одно мгновение, и окончена земная жизнь. И нет возможности принести на землю ничего из того, что постигаешь вновь. Помни об этом. Помни, что те, кто может посредством искусства перенести человеческое сердце и сознание в мир сверхсознательного, где ты сейчас находишься, — это не люди, а самоотверженные частицы божественной Мудрости. Они соглашаются принять и носить человеческое тело, чтобы проложить людям путь Света.
Надо идти за ними. Им надо служить, чтобы через своё грубое тело проносить их тонкие энергии в те грязные и суетные места, куда им самим проникнуть уже невозможно. Помни. Храни чистоту и иди смело всюду, куда Они тебя посылают. Но ни под каким видом не нарушай положенного ими запрета.
Песня кончилась. Алиса точно откуда-то упала, мгновенно ощутив тяжесть своего тела. Она огляделась вокруг и увидела, что находится в кресле, что подле неё сидит сэр Уоми и держит её за руку.
— Молчи, дитя. То, что ты видела и слышала, — только для тебя одной, только твоё. Ты видела, как огонь творчества раскрывает двери духу. Тот, с кем однажды это было, когда-нибудь сможет сам проникнуть в сферу творчества. Запомни, ни слова никому, — сказал сэр Уоми.
— Друзья мои, — поднялся с места Флорентиец. — Сегодня Ананда дал нам прощальный концерт. Очень скоро капитан Ретедли увезёт некоторых из нас в Америку. Пусть эти священные мгновения счастья жить вне всяких условностей, которые мы прочувствовали сейчас, когда в каждом из нас, в той или иной форме, родилась новая творческая энергия, новое понимание того, что надо жить освобожденным и радостным, останутся в памяти навеки.