Две жизни в одной. Книга 2
Шрифт:
Каждый работой занят своей.
Мало ли дела у разных людей?
Вырастить хлеб, добрый хлопок и лен
Для мирного неба! Для мирных знамен!
Выстроить город, расплавить металл,
Чтоб каждый счастливым с рождения стал.
Наша Земля — это славный наш дом,
Космос великий за нашим окном.
Спутники мчатся, плывут корабли,
В просторе Вселенной, стартуя с Земли.
Яркого солнца! И чистой зари!
Желаем мы всем — всем народам ЗЕМЛИ!
Кроме воспоминаний о войне, о трудном детстве, я никогда в стихах не упоминала о том, что начало жизненного пути задолго до Великой Отечественной войны было омрачено: арестом в 1937 году отца, высылкой из Ленинграда меня, брата и мамы как детей и как жену «врага народа». По счастливой случайности нашим местом жизни стал город Калинин. Стихов на эту тему я не писала. Не было желания. Члены клуба политических репрессированных «Достоинство» не раз обращались с просьбой о создании гимна, но я не могла. И вдруг неожиданно для себя самой, за один присест, возникли строки сначала одного стихотворения, затем других произведений.
День угасал
День угасал усталый, работящий.
Последний блик подернулся строкой,
Как будто миг из жизни уходящей,
Вдруг вычеркнут казенною рукой.
И сразу тьма, низины оставляя,
Вползла беззвучно, царственно дыша,
Себя блаженством вечным вдохновляя,
Пугала мраком — черная душа.
Расправив щупальца, карабкалась в безмолвьи
И растекалась мутной пеленой.
Все подчинялось ей беспрекословно,
Все в рамках праведной ритмичности земной.
Но вдруг сверкнула вдалеке зарница,
Из черных туч буран-ревун задул.
Метнулась к пашне огненная птица,
И прокатился по вершинам гул!
Стонала тьма, разодранная в клочья!
Цеплялась, злилась: ей свое бы взять!
Засиневел Восток положено, урочно.
Не хочет тьмы земная благодать.
1983 г.
Гимн репрессированным
Им вольные ветры свободу несут,
А птицы на ветках дрожат на весу.
Все помнится птицам железная клеть,
Откуда не всем удалось улететь.
Вольные птицы, не надо бояться!
Пусть ночью вам сны только в радугах снятся!
Ни пули, ни крик, ни продажная рать,
Ни главный орел, что послал умирать!
А птицы на ветках дрожат на весу,
Не веря тому, что их крылья спасут!
Что брошена в яму тюремная клеть,
Что можно им снова свободно лететь!
Вы вольные птицы, не бойтесь полета!
Пусть
В далеких мирах, в поднебесье восславьте
Безвинно убитых, в мучениях павших!
Скорбно дышит земля в безымянных могилах,
Клокочет порой с необузданной силой.
Солнце, в гневе сгорая, по небу плывёт,
Живых на Земле к покаянью зовет!
Вам крылья даны, небеса, для полета!
Вы духом сильны, что так важно для взлета!
Поддержат вас, знаем, родные птенцы,
России могучей другие певцы.
А птицы в полете дрожат на весу,
Не веря тому, что их крылья спасут,
Что брошена в яму железная сеть,
И можно им вновь с громкой песней лететь!
Летите же, птицы! Летите орлами!
Ведь души погибших и с вами, и с нами!
В далеких мирах, в поднебесье восславьте
Безвинно погибших, в мучениях павших.
Исповедь
Смертельные трюки под куполом с детства
Я совершала, не зная про нить,
Связавшую душу с великим наследством,
С генетикой рода, мне давшую жить.
Я кувыркалась на брусьях трескучих,
Страховку над бездной себе не беря!
Босою носилась по стерням колючим,
И груз весь житейский брала на себя.
Стояла открыто на жизненной точке,
Не ведая страха и меры порой.
Не потому ли у младшенькой дочки
С детства тревожный характер такой?
Не потому ли покоя мне нету?
И нет тишины ни на час, ни на миг.
И носит меня бесконечно по свету
Тот прежний, все помнящий раненый крик?
Люди одного века
С каждым годом — круг не тесен!
Застолья реже хоровод!
Печальней звук коротких песен.
И гость стареющий не тот.
Все беспараднее общенье,
Белее гостя голова,
И тост любви без вдохновенья!
Притихшей трапезы слова.
Замолкли радостные звуки.
Одно круженье, без вина.
Все ближе час земной разлуки,
А мыслей мудрых — вышина.
Надежда
Снесут, оставят на погосте,
И скажут добрые слова,
Вздохнут, помянут тебя гости,
В душе подумают: не я!
Пока не я. Еще годочек.
А может, больше проживу?
А может быть, еще пяточек?
А может, больше протяну?
Надежда. Снова ожиданье.
Мы все еще чего-то ждем.
Не сладок мир теперь свиданий!
В надежде все ж пока живем.
Дух отца
Дал мне папа имя латышское.