Две жизни. Часть II
Шрифт:
– Как бы тебе хотелось, Алиса, ехать сутками – на поезде или на пароходе? – спросил пастор.
– О да, папа, с вами и со всеми, с кем еду сейчас, очень бы хотелось, хотя на пароходе, наверное, очень страшно.
– Страшного-то ничего нет, – сказала Наль. – Но так противно, что даже одно воспоминание об этом во мне и сейчас вызывает тошноту.
Наль побледнела и пошатнулась. Николай поддержал ее и пошутил над ее слишком горячим восточным воображением, а лорд Бенедикт быстро подал ей коробочку с маленькими конфетами:
– Возьми
Наль с трудом исполнила его желание и снова опустила головку на плечо мужа. Обеспокоенная Алиса с удивлением обнаружила, что ее отец, всегда волновавшийся из-за чужих болезней, на этот раз совершенно спокоен.
Посмотрев на лорда Бенедикта, она и в нем не нашла никаких признаков волнения. Только Николай выказывал Наль внимание и сочувствие, но и он не был слишком обеспокоен. Алиса, глубоко переживавшая дурноту Наль, с досадой пожала плечами и пробормотала, вздыхая:
– Ох уж эти мужчины, – и это было так неожиданно и комично, что вызвало общий смех. Веселее всех смеялась Наль. Так они и сошли на станции, где их ждали экипажи.
Это путешествие заняло немногим более получаса, и путники добрались до имения Флорентийца. Миновав ворота, экипажи двинулись по длинной и широкой дубовой аллее, в конце которой виднелся дом. Он стоял на высокой горе, по которой террасами спускался к большому пруду тенистый парк с вековыми липами, ясенями, дубами и каштанами. Тут и там виднелись лужайки, клумбы и кусты роз, – все было полно красоты и гармонии.
– О отец, – бросилась на шею Флорентийцу Наль, – я думала, лучше сада дяди Али и быть не может. А оказывается, вот какие сады бывают на свете. Ой, отец, опять, опять кружится голова и тошнит.
Флорентиец снова дал ей маленькую конфету и велел Николаю отнести жену наверх, где она должна полежать не меньше часа.
– Ну, поскольку молодой хозяйке нездоровится, придется тебе, Алиса, выполнять ее обязанности и занять ее место за столом, – остановил Флорентиец Алису, которая собиралась пойти с Наль.
– Но я могу быть нужна Наль, лорд Бенедикт. Разрешите мне посидеть возле нее. Вы же видели, как она сразу осунулась.
– Это ее укачало, через час все пройдет. А вид с балкона Наль – один из лучших в мире. Сразу забудет о болезни. Пока для ухода за ней довольно одного мужа. Но, быть может, настанет момент, когда понадобишься и ты.
– Быть полезной Наль – это большое для меня счастье.
– Вот и Дория. Она проводит тебя. Переоденься в легкое платье и через четверть часа приходи на террасу, где накрыт стол. А до завтрака, пока все будут распаковываться, мы с тобой успеем пройтись по парку.
Алиса, беспокоившаяся за подругу, но утешенная полнейшим отсутствием тревоги у лорда Бенедикта, быстро пошла за Дорией наверх, где и обнаружила, что отец ее сосед. Шепнув ему, что она счастлива провести с ним несколько дней в таком волшебном
– Ну можно ли так мало интересоваться собой, мисс Уодсворд, – говорила Дория, застегивая на Алисе прелестное сиреневое платье с белыми кружевами. – Ведь вы красавица. Неужели вы этого не понимаете?
– Дория, друг, дорогая сестра, – и Наль, и я, мы уже устали просить вас называть нас только по имени. Если вы еще раз сделаете по-своему, то огорчите меня до слез. Разве вам этого хочется?
– Нет, Алиса, меньше всего я хотела бы вас огорчить. Но как-нибудь я расскажу вам печальную историю своей жизни, и вы поможете мне смиренно исполнять мою роль.
Алиса поцеловала Дорию, огорчаясь, что должна спешить и поэтому не может выслушать немедленно же Дорию, которая завязывала на ней фиолетовую ленту белой кружевной шляпы.
– Если бы я была мужчиной, я бы женилась на вас сегодня же, – говорила Дория уходившей Алисе.
Весело смеясь, Алиса выпорхнула на террасу, где ее ждал Флорентиец. Он тоже успел переодеться в легкий серый костюм и белую шляпу. Увидев смеющуюся девушку, совершенно очаровательную в легком платье, с открытой шеей и руками, он элегантно снял шляпу и, улыбаясь, сказал:
– Будь мы во Флоренции, десяток твоих обожателей заманили бы меня в капкан, откуда я вряд ли выбрался бы.
– К счастью, мы в Англии, лорд Бенедикт, обожателей у меня нет, и капкан никому не грозит.
– Так ли это, Алиса? Точно ли у тебя нет обожателей? И никто не шептал тебе, как ты красива? – преуморительно состроил постное лицо Флорентиец.
– Нет, лорд Бенедикт, – рассмеялась Алиса. – Мужчины пленяются такими женщинами, как Наль и Дженни. У них всегда много обожателей, потому что они красивы. А вот Дория только что сказала мне, что если бы она была мужчиной, то женилась бы на мне прямо сейчас.
Уходя в глубину парка, где на все лады пели птицы, прыгали белки и на дорожки ложились пятнами солнечные лучи, Алиса была потрясена впервые осознанной тишиной и величием природы.
– Боже мой, как прекрасна жизнь, – воскликнула девушка, когда Флорентиец вывел ее на верхушку горы, откуда открывались дали. – И какая тишина! Отсюда никогда бы и не ушла.
– К сожалению, нельзя жить так, как нам хочется. А только, как ведет великая Матерь Жизнь. Мы приходим на Землю и уходим, уже связанные теми нитями, которые сплела наша же любовь или ненависть, Алиса. Зло не живет в мире само по себе. Если оно сваливается на нас, то только потому, что мы сами, творчеством своего сердца, призвали его к себе. Если же мы чисты, – оно не приблизится. Пусть мы не знаем, почему горе на нас свалилось именно сейчас, но это мы соткали его когда-то. И не умеем в этот миг растворить его в огне своей любви. Ты беспокоишься о Наль. Но тревожиться о ней нечего.