Шрифт:
Люба-Любаша
Часть 1. Люба
Банкет удался на славу. Торжественная часть прошла, достаточная доля горячительных напитков была выпита, участники празднества становились веселее и раскованнее. Приглашённые музыканты знали толк в проведении корпоративов, ритмичная мелодия, подобранная под соответствующий уровень, гостей заводила, танцпол с каждым новым тостом заполнялся танцующими. В общем, мероприятие достигало своего пика.
Из-за центрального столика поднялась молодая женщина, весело извинившись, отрапортовала,
Добравшись до туалетной комнаты и убедившись в отсутствии посторонних, она опустилась на небольшой диван. Позволила себе убрать улыбку с лица, прямую осанку с тела, распласталась мешком, голова безвольно повисла над левым плечом.
«Что-то нехорошо мне», – подумала она, пытаясь определить причину накрывшего её состояния. «Надо было водку пить, а не хенесси». Внутри почувствовалось брожение, мелкая неприятная вибрация вызывала тошноту. Она посидела несколько минут, сделала три глубоких вдоха, медленно после каждого выдыхая. Организм начал успокаиваться.
– Только мне этого сейчас не хватало… – тяжело поднимаясь, хрипло пробормотала себе под нос и направилась к красиво вписанной в интерьер раковине. Подошла, открыла кран с холодной водой, склонилась над льющейся освежающей струёй. Из подставленных ладоней отлетали мелкие брызги и, разбиваясь в пыль, попадали на лицо, принося некоторую прохладу и облегчение.
Мысли ворочались тяжелым комом в голове, от обычной ясности не оставляя и следа; с усилием подняв лицо к прикреплённому над раковиной зеркалу, женщина уставилась в своё отражение. Перед ней возникло мутное пятно, в какой-то миг оно поглотило все предметы, видимые в зеркале, расплылось, потом сузилось и принесло из своей глубины смутное очертание совершенно незнакомого лица. На неё смотрели тусклые, пустые глазницы с еле угадывающимся блеском внутри; что-то неживое чувствовалось во всём его выражении.
В голове стоял неясный гул, от увиденного кружилась голова, вернулась и застряла комом в горле неприятная тошнота.
«Что это?» – как воздушный пузырь из болотной тины всплыл вопрос.
«Кто это?» – следом за ним булькнул второй.
Хватило одного мгновения, чтобы ощутить внутренний ответ, ударивший, словно молния:
«Это я!»
Женщина резко выпрямилась, всё ещё не отводя взгляда, руками оперлась о края раковины. Дыхание было прерывистым и резким.
«Что за бред! Что за бред!!! Бред! Бред! Бред!»
Закрыла глаза и, продолжая бормотать единственное слово, звучащее в голове, – «бред», судорожно замотала головой, стараясь выгнать увиденный образ.
Прошло несколько секунд. Сделала глубокий вдох, медленно открыла глаза. Бросила быстрый взгляд в зеркало, наткнулась на своё нормальное отражение, облегченно выдохнула.
«Привидится же всякое… бред сумасшедшей… Коньяк не пить!»
В этот момент дверь в туалетную комнату открылась, вошли две посетительницы, уже явно
– Любовь Дмитриевна! Корпоратив – просто класс! – раскинув руки кинулась нетанцующая к стоящей у зеркала женщине. Резко остановилась в полуметре от неё, вовремя сообразив, что излишняя чувствительность вряд ли уместна.
– Ой, да! Всё такое замечательное, – поддержала её с глуповатым восторгом вторая. – Как хорошо, что мы все так вот собираемся, отдыхаем, танцуем! – Всё ещё двигая верхней частью торса, исполняя невидимый никому, кроме неё танец, она подошла поближе к своей напарнице, и обе с пьяненькими улыбками воззрились на начальницу.
– Я рада, что вам нравится, – ответила она, глядя на их отражённые в зеркале лица. Сделав неприметное усилие, положила на лицо легкую улыбку, повернулась к ним, продолжила:
– Отдыхайте, веселитесь. Мы проделали большую работу – имеем право и отметить, да?!
– Конечно, конечно! Поработали – и отметим! – Две головы радостно закивали в такт друг другу.
Любовь Дмитриевна приосанилась, вскинула голову, кивнула коротко сотрудницам и направилась к двери.
Вернувшись в богато и стильно украшенный банкетный зал ресторана, приостановилась, окинула взглядом всё великолепие устроенного ею празднества.
«Всё хорошо и всё идёт по плану… Надеюсь, все останутся довольны. И верхи, и низы… Но так хочется убраться подальше отсюда!»
Направляясь к своему столику, удивилась желанию уйти по- английски. Она сама очень любила такие вот совместные сборы, корпоративные встречи, когда собирались все вместе её сотрудники, партнёры. Любила за возможность ощущения себя не пешкой в этом мире, а кем-то, от кого многое зависит и чьё слово решает если и не судьбы, то дела человеческие. Но непроизвольное желание покинуть этот праздник жизни всё больше укоренялось, и, садясь на своё место, уже продумывала схему отхода.
– Любовь Дмитриевна! Дорогая наша! Мы тут без вас совершенно заскучали! Не оставляйте, бога ради, нас без вашего внимания! – Сидевший за столиком мужчина привстал при её появлении, рассыпался в звонких словах, всем своим видом выражая восхищённость её присутствием. Придвинул с большой аккуратностью за ней кресло, услужливо склонился над её плечом.
– Без вас и тем общих для светских бесед не находится! Друзья! – обратился он ко всем сидящим за столом – у меня тост! Предлагаю выпить за украшение нашего мужского сообщества, за Любовь Дмитриевну!
Мужчины с веселым шумом поддержали говорившего: кто криками «ура!», кто – «за женщин!». Все уже были в том состоянии, когда любой тост поддерживался бурным согласием.
– Любовь Дмитриевна, да у вас пустой бокал! Да-а-а-вайте я его наполню! – говоривший тост потянулся к стоящей бутылке коньяка, но женщина закивала головой:
– Нет, нет, Володя, мне минеральной…прошу…
Володя удивлённо приподнял брови, вопросительно посмотрел, но от комментариев воздержался. Субординация обязывала.