Две жизни

Антарова Конкордия(Кора) Евгеньевна

– Твой умерший друг, Сандра, разыскал тебя только для того, чтобы указать на некоторые ошибки в твоей работе. Благодаря его бескорыстному труду и вниманию ты избег многих затруднений. Отплати ему теперь и постарайся, чтобы близкие ему люди приняли его волю, по возможности не сопротивляясь. Наши обязанности не кончаются разлукой с ушедшими с земли. Думай, что пастор стоит рядом и бессилен выразить свою волю или повлиять на жену и дочь, иначе чем через твою физическую помощь. Думай, что я тоже стою рядом и держу тебя под руку.

Выучи ещ„ урок того, как надо внимательно смотреть не на внешность привлекшего тебя человека, а заглядывать в его душу. Вспомни, как нравилась тебе Дженни и как наивно ты

доверял всему, что она считала нужным тебе демонстрировать. Теперь, рассмотрев как следует портрет е„ души, ты начинаешь терять мужество и не знаешь, как себя вести в е„ присутствии. А между тем вся твоя жизнь посвящена любви к человеку и служению ему. Не ищи в Дженни существо, нравящееся тебе или нет, думай не о е„ личных качествах, а о радости служить ей мощным проводом любви и помочь понять отца. Ты, конечно, не будешь нести ответственность за бредовые их поступки, если они с матерью вздумают оспаривать судом волю пастора. Но ты будешь ему верным другом, если прид„шь к нему в дом свободным от личных чувств, принеся милосердие, честь и любовь, полное самообладание и усердие, чтобы выполнить его волю вместо меня.

– Если бы я мог хоть одну минуту, лорд Бенедикт, подняться к сотой доле вашего сознания и вместить е„ в себя, я был бы счастлив. Круг одиночества среди людей, который вы меня учили создавать, уда„тся мне, только когда работаю. Когда же я действую на людях, общаясь с ними, постоянно рассеиваюсь и забываю о самом главном и великом смысле текущей минуты: о том, что именно ЭТА минута и есть неповторимое, летящее мгновение Вечности. Что именно это сейчас и составляет вс„ самое главное, самое важное и самое ценное в жизни. Поэтому, сплошь и рядом, мои мгновения бегут в пустоте. Но завтра я постараюсь начать свой день по-новому, уже совсем приготовившись к нему.

В поезде Сандра вспоминал отдельные фразы и слова Флорентийца и заметил, что ощущает незримое присутствие лорда Бенедикта и пастора. «Как четко может работать мысль, – думал Сандра, – достаточно было лорду Бенедикту сказать, чтобы я представлял себе его и пастора рядом с собой, и я постоянно чувствую их общество. Только бы мне не потерять этого ощущения, когда я буду с Дженни. Я бы ни в ч„м не ошибся и не растерялся и, наверное, достиг бы максимального успеха».

Мильдрей не прерывал размышлений Сандры. Он понял, что юноша собирает все свои силы, как, впрочем, и он сам. В его сердце и мыслях в последние месяцы шла такая усиленная работа. Да ещ„ он очень устал за эти дни, ибо хлопоты о похоронах легли почти целиком на него. В его сознании совершался огромный перелом. Его беспокоила болезнь Алисы, с первой встречи сделавшейся для него предметом любви и восхищения. Теперь же девушка стала его священной мечтой, и он полагал, что жизнь проявляет незаслуженное им милосердие. Направляясь в семью пастора, лорд Мильдрей предвидел, что не вс„ пройд„т гладко в этот день. Ему достаточно было увидеть Дженни с матерью, чтобы оценить вполне их вкусы и склонности. Привычка пристально наблюдать окружающее и отдавать себе в н„м отч„т, а также умение быть деятельным в общении с людьми и нести им помощь создали молчаливому Мильдрею репутацию добряка и защитника бедноты, над чем не раз потешались его клубные приятели, спрашивая, кого и куда он сейчас перев„з, кого спасает от голодной смерти, кому подыскивает место.

Мягкое сердце Мильдрея страдало за пастора. Теперь он сосредоточенно думал, как бы помочь Дженни преодолеть зависть к Алисе, которую он сразу угадал. Но вот поезд подош„л к вокзалу, они уселись в коляску и отправились в дом пастора. Здесь их уже ждали. Мать и дочь, в изысканных траурных туалетах, сидели в зале и приняли Сандру – единственного, кого они знали из вошедших – чрезвычайно высокомерно.

– А разве лорда Бенедикта и Алисы

нет с вами? – холодно спросила Сандру Дженни, даже не взглянув на представляемых ей и не потрудившись выслушать имена. – Мы не начн„м, пока они не явятся. Ах, вот и они, я слышу звонок.

– Я думаю, мисс Уодсворд, что вы ошибаетесь, – ответил ей Мильдрей. – Лорд Бенедикт уполномочил меня быть его заместителем при чтении завещания вашего отца. Что же касается вашей сестры, то она очень больна и быть сегодня здесь не может. Но это дела не меняет. У меня есть полная доверенность от лорда Бенедикта. Если вас заинтересуют какие-либо подробности, я уполномочен дать вам разъяснения.

В комнату вош„л мистер Тендль, поздоровался и подош„л к Дженни.

– Как не вовремя вы к нам, мистер Тендль, – недовольно произнесла пасторша. – Вы, очевидно, приехали пригласить Дженни прокатиться или позавтракать, но, к сожалению, мы заняты хотя и несносным, но неотложным делом.

– Простите, сударыня, – вмешался старый адвокат, давно уже взбешенный высокомерием обеих дам, к которому он – светило Лондона, богач и баловень клиентуры – не привык. – Мой клерк имеет полное право вести тот образ жизни, который ему нравится. Но в данную минуту он явился по тому же делу, по какому и мы имеем удовольствие лицезреть вас.

– То есть как, – вскричала Дженни, – вы хотите сказать, что мистер Тендль не более чем ваш клерк?

– Именно так, мисс Уодсворд. Он вызван мною для чтения акта и как лишний свидетель. Я надеюсь, у вас нет возражений?

– Час от часу не легче, – бросаясь в кресло, процедила сквозь зубы Дженни. – Ну, начинайте, мистер адвокатский клерк, выдающий себя за члена порядочного общества.

– Дженни, – громко вскрикнул Сандра и хотел броситься к девушке. Но Мильдрей, выпрямившийся во весь рост, точно внезапно выросший, удержал его.

– Простите, мистер Тендль, за нанес„нное вам оскорбление в деле лорда Бенедикта. Я являюсь его доверенным и от его лица прошу у вас извинения. Я не сомневаюсь, что лорд Бенедикт сам пожелает видеть вас и принести вам лично свои извинения. Я считаю нужным извиниться и перед вами, сэр, – обратился Мильдрей к старому адвокату, – за нанес„нное вашему сотруднику и племяннику оскорбление. – Обратившись к Тендлю и старику, он прибавил: – Если вы удовлетворены моими извинениями, можем приступить к делу.

– Только глубоко уважая лорда Бенедикта и вас, лорд Амедей, я подчиняюсь. Прошу вас, мистер Тендль, начните чтение документа. Но предварительно подайте его наследницам, чтобы они могли убедиться в неприкосновенности печатей на конверте, – обратился к бледному как мел Тендлю старый адвокат.

Ни слова не ответив, молодой человек взял из рук дяди большой конверт, запечатанный пятью сургучными печатями с инициалами пастора и надписанный его рукой, и подал пасторше. Леди Катарина внимательно осмотрела все печати и надпись, и лицо е„ при этом как бы говорило: «Кто мне поручится, что вы не смошенничали?» Дженни бросила взгляд на конверт и всех присутствующих, явно желая показать, что процедура ей скучна и только кротость помогает ей вынести такую муку. С видом жертвы она встала с кресла и пересела так, чтобы лицо е„ находилось в тени.

– Не разрешите ли и нам присесть, – спросил старый адвокат таким саркастическим тоном, что Дженни перед„рнуло.

– Вы здесь не в гостях, а по делу. Можете вести себя так, как вам предписывает деловой визит, – огрызнулась пасторша. В е„ голосе, взгляде, жесте, которым она сопровождала свой ответ, было столько ненависти и раздражения, словно она хотела стереть в порошок всех этих людей, прин„сших ей последнюю весть от мужа.

Старый адвокат сел, остальные остались стоять, и Тендль, вскрыв конверт, принялся читать завещание. Когда дело дошло до пункта о доме, пасторша вскочила.