Две жизни
Шрифт:
– Ступай, я сказал. Надень свои грязные туфли и уходи. Язвы на тво„м теле, что уже кровоточат, не мо„ тебе наказание, а результат ядов, что ты по своей невежественности носил на себе слишком долго. Твои сообщники сделали из тебя живой ходячий шкаф, в котором хранили свои сокровища. А ты, по глупости, погубил свой организм, и теперь спасения тебе нет.
Перепуганный, обессиленный и до последней степени расстроенный, Мартин выбрался из окна, с трудом пролез в проделанное им отверстие в заборе и шатаясь, как пьяный, потащился прочь. Странные, давно забытые мысли бродили в мозгу Мартина. Ни с того ни с сего он
Мартин не понимал, почему сосед радовался, когда он расстраивал свою мать. Но вкусные пирожки и конфеты, которыми его одаривали за каждую ссору с матерью, побуждали его искать вс„ новые предлоги для этого. Почему именно сейчас думал Мартин о сво„м одиночестве, о том, что во вс„м мире нет сердца, которое бы его любило, он и сам не знал. Всю свою жизнь он издевался над любовью. Никогда и не вспоминал, что у него где-то есть сын, а сейчас он дорого бы дал, чтобы иметь возможность назвать какое-то живое существо сыном.
Вс„ путалось в голове у несчастного. Он еле соображал, как найти дорогу в отвратительную харчевню, где несколько часов назад он оставил сво„ платье и весело кривлялся и кощунствовал, переодеваясь в рясу. Теперь хохот пьяных матросов, преграждавших ему дорогу и спрашивавших, где он так нализался средь бела дня, докучал ему и отравлял и без того тяж„лый путь. Еле живой добрался Мартин до своей гостиницы, мечтая о тишине, одиночестве и постели. Больше всего он боялся сейчас встречи с Бондой или Дженни с е„ острыми глазами. Он даже не понимал хорошенько, почему он их так боится. Но мечтал об одном – как бы проскользнуть незамеченным.
Благополучно добравшись до своей комнаты, он решил, что Бонда с приятелями ещ„ не вернулся, бросился к вину, всегда ожидавшему его на столе, и повалился на постель с единственной мечтой: заснуть покрепче и ни о ч„м не думать. Мартину и в голову не приходило, что Бонда сидит в своих комнатах один, всеми брошенный, не имея сил выговорить ни слова. А Дженни с Армандо и Анри, изнур„нные, огорошенные и ещ„ более озлобленные, сидят у себя в ожидании обеда и каких-либо известий именно от Мартина.
Единственной мыслью Дженни в конце е„ первого дня супружеской жизни была мысль о мести изменившей ей матери и окончательно теперь ненавидимой ею сестре.
Больше ни о ч„м не думала Дженни. Только бы уничтожить силу лорда Бенедикта, не позволявшую ей добраться до Алисы.
Что же касается того милосердного, кому она сама призналась, что ненавидеть его не может, – о н„м она сейчас напрочь забыла.
Она унесла с собой из конторы ужасающий страх перед грозным лордом Бенедиктом и не менее жгучую к нему ненависть.
ГЛАВА 17 МАТЬ И ДОЧЬ. ДЖЕМС И АНАНДА. АНАНДА И ПАСТОРША. ЖИЗНЕННЫЕ ПЛАНЫ НИКОЛАЯ И ДОРИИ На следующий день жизнь в доме лорда Бенедикта пошла обычным чередом, если не считать тяж„лой болезни пасторши, за которой ухаживали Алиса с Дорией и которую лечил Ананда под руководством своего дяди князя Сенжера. Леди Катарина никого не узнавала, и в е„ расстроенном мозгу вс„ время мелькала тень пастора, побеждавшего в борьбе Браццано, о ч„м пасторша говорила в бреду.
Лорд Бенедикт заш„л к Алисе, нежно обнял е„,
– Тебе же, Алиса, надо очень и очень подумать обо вс„м, что за последнее время тебе пришлось пережить, увидеть и наблюдать. Ты знаешь свой великий урок, знаешь, что предназначено тебе выполнить в это воплощение. Но я тебе уже говорил, что «может» не значит «будет». Только бесстрашные сердца могут выполнить предназначенное. Бестрепетность ученика, его бесстрашие – это только его верность Учителю. Если всей своей верностью он ид„т за Учителем, он не спрашивает объяснений, он ид„т так, как видит и вед„т его Учитель.
Сейчас так сплелись судьбы и кармы большого кольца людей, что ты имеешь возможность видеть меня каждую минуту, можешь прибежать ко мне и взять меня за руку. Но не всю жизнь ты будешь подле меня. Обдумай, хватит ли у тебя сил пройти весь путь в разлуке со мной так, как будто бы я всегда рядом и во всех делах жизни ты держишь меня за руку. – Не продолжайте, мой друг, мой отец, мой наставник, – опускаясь на колени и приникая к руке Флорентийца, сказала Алиса. – Нет иной жизни для меня, чем жизнь в вечной верности вам, в единении с вашим трудом и путями. Я не ищу ни наград, ни похвал, я знаю, как трудно человеку на земле, с его закрепощ„нностью в страстях и личных привязанностях. Я пойду всюду так, как повед„т меня и пойд„т по земле через меня ваша любовь. Я буду стараться в полном самообладании, с тактом, приносить каждой достойной душе вашу помощь и мир. Я знаю, как скромно мо„ место во Вселенной. Я полна смирения и радости и хочу быть усердной в тех скромных трудах и задачах, что вы мне поручаете.
– Встань, дитя, и выслушай меня. Сейчас я поеду к родителям Лизы, чтобы уговорить их не делать выставки из свадьбы дочери, а просто и тихо обвенчать е„ с капитаном. И вторая моя задача – убедить стариков возвратиться на родину, предоставив детям одним уехать с нами в Америку.
Наль не переносит качки, а в сво„м положении будет переносить е„ много хуже. Лиза, хоть и привыкшая к морю, поднимется на пароход, неся в себе плод будущего реб„нка, и на этот раз тоже будет страдать. Дория неотлучно будет при твоей матери, которую мы оставим здесь на попечение Ананды и Сенжера. И Наль, и Лиза свалятся на одни твои слабые руки. Ибо леди Цецилия тоже будет плоха в пути, но у не„ есть Генри.
В этот момент ты одна, самостоятельно, можешь решить: хочешь ли ты ухаживать за двумя тяжело страдающими женщинами? Хочешь ли и дальше помогать Лизе, беременность которой будет чрезвычайно тяжела не только ей, но и всем окружающим. Лиза будет очень раздражительна и не всегда к тебе справедлива, но… перед тем, кого она вынесет в жизнь, ты, дитя, виновата.
Когда-то давным-давно тебя любил и надеялся стать твоим мужем этот будущий человек, а ты осмеяла его и отвергла. Он отомстил, предав тебя, и ты пошла на казнь. Теперь тебе предоставляется возможность добротой и милосердием помочь ему заслужить тво„ прощение. Но мало простить человека за его грех перед тобой. Надо помочь ещ„ создать семью, куда он прид„т. Надо напер„д развязать карму, чтобы он приш„л свободным и чтобы именно тво„ сердце – творчеством доброты – сделало радостным его земной приют.