Двенадцать Месяцев. Декабрь
Шрифт:
«Мне и тех жалко было, а эту и подавно, – огорчался человечек снежный, глядя на лицо девичье расстроенное. – Погубит ведь деву, ой погубит».
– Знаешь, Настенька, ты это дело брось, – не вытерпел Снеж, глядя на грустное лицо ее. – Что ты его, в самом деле, прежде срока хоронить собралась? Хорошо с ним все будет. Хозяин наш и не в таких передрягах бывал да все одно домой возвращался. Лучше иди в спаленку свою, приляг и поспи немного. А там, глядишь, и Дмитрий явится. Маг он великий!
Встрепенулась Настя, виновато на человечка снежного посмотрела да молвила голосом срывающимся:
–
– Вот и славно, – облегченно улыбнулся Снеж. – Пойдем, я тебя провожу. А захочешь, и рядом посижу, пока не заснешь.
С трудом встав, Настя сложила плед и, последовав совету снеговичка, побрела на второй этаж. Сейчас ей действительно было стыдно за поведение свое.
«Сама ведь недавно обещала быть сильной! А как пришла беда, так сразу в слезы ударилась».
Так и шла в спальню, коря себя за слабость. Только нет-нет да и замрет на месте, чутко прислушиваясь, не прибыл ли Декабрь-Месяц, не слышится ли где голос его ласковый.
А Снеж следом идет, не подгоняет. Только головой грустно качает и вздыхает тихонько.
«Пропала она, совсем пропала», – думал снеговичок, когда Настя в очередной раз замерла да прислушалась.
Когда они, наконец, добрались до спальни спутницы, Снеж кинулся кровать расстилать. Только девушка остановила его да поверх покрывала прилегла. А снеговичок опять рядом присел да сказки рассказывать принялся. Только не до сказок сейчас было Насте, о другом сердце болело. И когда она уже решилась отослать Снежа, чтоб немного одной побыть, дверь в ее комнату, тихо скрипнув, отворилась.
– Ох ты ж, матушка-зима, что ж это делается? – раздался встревоженный голос снеговичка.
Привстав с кровати, Настя с удивлением встретилась со взглядом посветлевших до ледяной прозрачности глаз. Перед ней стоял Декабрь! Вполне живой и на первый взгляд здоровый. Вот только кожа его была снега белее, а по ней рисунок морозными узорами шел, и на ресницах иней серебрился. Из волос мужчины при каждом движении снежок мелкий сыпался. А холодом ледяным от него веяло просто нестерпимо!
– Хозяин... Декабрь-Месяц, не губите! – Снеж загородил собой Настю, умоляюще глядя на Дмитрия. – Она ведь...
Да только Месяцу, видно, надоело слушать его. Взмахнул он рукой, и снеговичка сила неведомая прочь из комнаты вынесла да дверь за ним захлопнула. А по стенам спальни лед пополз, опечатывая ее – ни войти, ни выйти!
– Настенька, беги, милая! – послышался из-за двери приглушенный крик Снежа. – Не справишься ты, убьет он тебя – ведь в Силе своей зимней почти растворился!
«Беги... А куда бежать-то? – растерянно подумала Настя. – И как же он? Я не могу его бросить».
– Нас-стенька, – проскрипел Дмитрий, чуть наклонив голову к плечу и не отводя пристального взгляда. – С-с-огреешь меня-а, с-спутница моя-а?
Девушка вздрогнула, но глаз не отвела. Как бы ей ни было сейчас страшно и холодно, а Дмитрию отказать в помощи не могла. Права не имела! Поняв, что бросаться на нее не собираются, сделала осторожный шажок
– Конечно же, согрею, – ласково прошептала спутница, обнимая мужчину.
Пронзивший ее холод чуть не заставил отскочить назад, но Дмитрий крепко обнял девушку, отдалиться не позволил. Уткнувшись носом в ее волосы, мужчина размеренно дышал, а его сердце, которое (девушка это явственно чувствовала) бешено стучало, начало замедляться.
Вот только вновь ледяные осколки вспарывают кожу, проникая в кровь и вымораживая ее. Настя до крови прикусила губу, чтобы не закричать от боли. Потому что сейчас еще хуже, чем в первый раз, было пропускать через себя излишки Силы Декабря. Девушку выгнуло дугой, а непролитые слезы превратились в льдинки, намертво замораживая ресницы.
«Как же больно!» – хочется кричать в голос, но горло сковало холодом, обрекая на молчание.
И дыхания уже не хватает, потому что расходящийся вокруг мороз мешает вдохнуть, больно раня горло ледяным воздухом. Но Настя продолжала упрямо цепляться за Дмитрия, желая помочь…
«Вернуть его назад!»
Вскоре холод сковал намертво все ее тело, проникнув до самой сути, и боль понемногу отступила. Осталась лишь пустота внутри, бесконечная и стылая.
Девушка уже ничего не чувствовала. Это заставило ее облегченно улыбнуться посиневшими губами. Спасительная сонливость все быстрее овладевала ею, обещая защиту и успокоение. И уже ничто не имело значения. Даже грохот где-то рядом. И чьи-то крики и требования открыть дверь.
«Кажется, это Кощей и Яромир», – безразлично подумала Настя, безвольно оседая на пол.
И если бы не сильные руки Декабря, подхватившие и удержавшие ее, она бы не устояла.
– Настя... Настенька!
Глава 10
Медленно выплывая из сна, Настя почувствовала жуткую головную боль. Недовольно поморщившись, с трудом приоткрыла глаза. Почему-то широко открываться они совсем не желали. А еще – очень сильно ныла спина, словно она очень долго лежала в одной позе. Руки практически не чувствовались.
«Затекли», – сделала вывод Настя, в душе удивляясь отсутствию ощущения сотен жалящих «игл», и заодно попробовала пошевелить ногами. Те, в отличие от рук, ощущались прекрасно.
Пару раз моргнув, чтобы прогнать вившийся перед глазами туман, девушка с интересом посмотрела на белый полог, нависающий над ее кроватью. Она даже решила, что вновь оказалась в одной из комнат в доме Зимы. Но первый же взгляд на стены опроверг это предположение. Они были в бело-голубых тонах, тогда как у Зимы – полностью белые.
«Интересно, где я?» – подумала девушка, впрочем, не испытывая особого интереса. И вообще, эмоции ощущались как-то заторможено, блекло.
Слегка приподняв голову, вновь поморщилась от боли в висках и посмотрела на свои руки. Они лежали ровно вдоль ее тела и были развернуты ладонями вверх. Откинувшись на подушку, Настя попробовала приподнять их и немного встряхнуть, надеясь восстановить кровоток. Но… руки, словно тряпичные, совершенно не желали подчиняться своей хозяйке.