Двенадцать Месяцев. Декабрь
Шрифт:
***
«Вокруг холодно, темно и совершенно пусто. Ни звуков, ни проблеска света не наблюдается в этом странном месте.
«Где я? Что это?»
Настя, настороженно вглядываясь в чернильную тьму, сделала осторожный шажок, надеясь, что сможет выйти хоть куда-то. Куда-то, где есть свет! Окружающее ее воздушное пространство странно давило, словно слегка «пружинило», как-то нехотя пропуская через себя неожиданную путницу.
Ничего не понимая, окруженная непроглядной тьмой, девушка робко двинулась вперед, ежесекундно опасаясь
Сколько она так бродила, Настя понять не могла. Но холод, царящий в этом месте, медленно сковывал тело, доводя до полного онемения и безразличия ко всему. Все чаще мелькали мысли о том, что стоит остановиться, посидеть немного, а еще лучше – свернуться компактным калачиком и… уснуть.
«Пусть даже и вечным сном», – странная апатия довлела над сознанием. Единственное, что не позволяло поддаться ей – испуг и не понимание происходящего.
Когда Настя все же остановилась, готовая остаться тут и бросить попытки найти свет, ей почудился чей-то всхлип горький. Поначалу девушка даже не обратила внимания на него, но всхлипы повторялись, становясь все громче и отчетливей. Замерев на месте, она прислушалась, пытаясь понять, где так надрывно плачут.
Наконец определив направление, откуда доносился звук, медленно побрела в ту сторону. Да только плачущий в этой кромешной тьме все никак не находился. Устало вздохнув, Настя остановилась и громко спросила:
– Кто плачет так надрывно? Покажись мне.
Ее слова словно командой послужили: плач стал еще жалостливее. Девушка уже отчетливо слышала, что это женский голос. Значит, не одна она здесь, еще есть в плену этом холодном и темном кто-то.
– Отзовись же, я не обижу тебя, – попыталась увещевать незнакомку Настя.
– Зачем ты заточила меня здесь? – неожиданно ответил ей дрожащий от горя девичий голос. – Мне так холодно и одиноко.
– Я? – недоуменно переспросила, нахмурившись, Настя.
«Самой бы понять, как тут оказалась. И где это «тут»!»
– Ты отказалась от света доброты чуткой и душевного тепла, меня в плену ледяном держишь, – опять разрыдалась собеседница невидимая. – Здесь так холодно, темно и страшно! За что ты так со мной?
– Да кто же ты такая? Покажись немедля! – не выдержала Настя.
А в следующий миг перед ней появилось пятно света, в котором стояла она сама, какой видела себя в зеркале! Только на руках перчаток не было, а глаза по-прежнему карим цветом искрились.
Анастасия, почувствовав страх безотчетный, резво назад отступила, во тьму холодную вернуться пытаясь.
– Не признала меня? – грустно улыбнулась поникшая девушка. – Все твои эмоции и чувства, душа твоя светлая... Все, что ты отринула, в темнице холодной закрыв, – все это я.
Вздрогнув, Настя обхватила себя руками за плечи, стараясь хоть так отгородиться от холода этого места. Осторожно обойдя по кругу ту, что стояла в коконе света, девушка искала хоть что-то, что могло доказать лживость слов «собеседницы». Да только не было ничего такого… очевидного. Лишь теплый свет, льющийся в стороны мягкими потоками и причиняющий Насте необъяснимое беспокойство.
– Я не хотела этого, – вздохнув, призналась Настя, вновь встав перед лицом себя прошлой. – Да мне думается, что сейчас так лучше будет, нужнее.
– Нужнее, говоришь? – прошептала душа и, в отчаянии взмахнув рукой, уже громче сказала: – Смотри, разве это плохо?
А перед Настей, прямо в воздухе, появилось прозрачное марево, отображавшее картинки ее прошлого.
Вот она совсем маленькая гордо сидит на плече отца и смотрит представление кукольного театра. Заливисто смеется над приключениями игрушечных героев.
Вон она – пятнадцатилетний подросток мило краснеет, когда ее на танец приглашает понравившийся юноша. И уже восемнадцатилетняя Анастасия, весело смеющаяся со своими подружками. И столько радости в ее карих глазах, столько довольства жизнью, что кажется, девушка просто светится изнутри.
– Не спорю, хорошо было, – согласилась Настя, просматривая картинки-воспоминания. – Но родители погибли в результате нелепого несчастного случая, а тот парень через неделю уехал жить в другой город и так ни разу не написал и не позвонил.
– Ох, глупая, как же ты не понимаешь, что от боли никому не уйти! – сокрушенно покачала головой душа. – И тем ценнее становятся светлые и радостные воспоминания. А сейчас посмотри на самый сильный свой страх. Разве это не прекрасно и не стоит того?
И вот уже Настя смотрит на саму себя, кружащуюся в объятиях фантастически красивого мужчины посреди ледяного леса под волшебную музыку оживших льдинок. И столько нежности во взгляде Декабря-Месяца, обращенном на свою спутницу, что у Насти сердце сжалось от боли и тоски.
– Не хочу, убери! – не выдержав, резко отвернулась и простонала девушка, прижимая руки к груди.
– Хорошо, – покладисто согласилась душа, взмахом руки развеивая смущающую сердце картину. – Тогда это. Разве этот момент не прекрасен?
Перед взором вмиг побледневшей Анастасии проносятся образы ее поцелуя с Дмитрием. Вот он садит ее на свои колени, и девушка чуть смущенно улыбается ему. А в следующий миг она уже замирает под его взглядом жарким и сама тянется к нему навстречу.
Нежные касания губ, объятия сильных рук, и вот уже девушка полностью во власти целующего ее мужчины.
– Разве это не прекрасно? – спросила душа. – Не этого ли ты жаждала?..
– Не-е-ет!»
***
Настя проснулась от собственного крика и резко села в постели. Уставившись прямо перед собой широко открытыми глазами и тяжело дыша, девушка с трудом отходила от сна необычного. Сердце стучало в бешеном ритме, выдавая то ли страх, то ли… восторг?!
Проведя дрожащими руками по лицу и прикрыв глаза, Настя откинулась на подушку, стараясь размеренно дышать, успокаивая колотящееся сердце. И «слышалось» ей, как покрывается глубокими трещинами ее панцирь ледяной, как откалываются кусочки от него, звонко разбиваясь при падении. Рвалась душа из плена холодного, не желая прозябать во тьме.