Двенадцать подвигов Рабин Гута
Шрифт:
– И скажи мне на милость, Арес, чем ты тут собрался заниматься? – каркающим голосом, совершенно соответствовавшим ее физиономии, произнесла она.
– Дика, мне надоело то, что моя статуя не занимает надлежащего ей почетного места, – несмотря на свое беспомощное положение, довольно нагло ответил ей бог войны. – Зевса я, конечно, трогать не собирался – пока! – но Афина с Герой и Посейдоном должны потесниться. Я думаю…
– Мне плевать, что ты думаешь, – перебив его, прокаркала та самая богиня, приспешниками которой нас совсем недавно обозвали. – До тех пор, пока я обязана следить за порядком на Олимпе, никто и ничего тут менять не будет. Ну а когда выберут нового верховного
– Здравствуй, праведная Дика, – неожиданно подала голос Немертея, и я удивленно посмотрел на нее. – Верно ли я поняла твои слова? От Зевса по-прежнему нет никаких известий?
– Мне уже доложили, что ты прибыла на Олимп, – кивнула головой богиня правопорядка. – Наверное, опять с прошением об амнистии пришла? Только зря. Все равно сейчас этими делами некому заниматься. Приходи после выборов. Может быть, твое прошение кто-нибудь и рассмотрит.
Немертея хотела что-то возразить, но крючконосая богиня отвернулась от нее. Отдав приказ своей свите конвоировать людей Ареса на гауптвахту, Дика направила свою колесницу в сторону скопления дворцов, оставив бога войны беспомощно болтаться на веревках. Тот плюнул ей вслед, высказал парочку не слишком лестных и не совсем цензурных пожеланий, а затем повернулся к нам.
– Даю орден имени меня первой степени тому, кто меня освободит, – возвышенно пообещал он и, увидев сомнения на лицах ментов, добавил: – Обещаю прибавить к награде еще и именное оружие. Позолоченный кинжал… Ладно, золотой!
Я посмотрел на Рабиновича и буквально наяву увидел, как вращаются его шестеренки, старательно прокручивая предложение Ареса. Мой Сеня награды любил, а еще больше любил собственную выгоду. Лично мне нетрудно было догадаться, что хозяин пытается подсчитать, сколько прибыли он сможет получить в нашем мире, продав антикварный кинжал с собственноручной подписью древнегреческого бога. Но даже мне было ясно, что в подлинность такого автографа ни один эксперт не поверит. Рабинович тоже это сообразил и, хотя золотой клинок не копейки стоит, таскать его с собой Сеня не собирался и предоставил право на обладание ножом страстному любителю оружия – Жомову. Но перед тем как позволить Ване освободить Ареса от пут, Рабинович потребовал у плененного бога:
– В общем, так… Нам кое-что нужно у всей вашей шайки узнать. Долго мы на Олимпе не пробудем, но жить в это время нам где-то нужно. Если ты предоставишь нам комнаты, обеспечишь питанием и выпивкой, мы тебя освободим. Если нет, виси тут, пока кто-нибудь еще не появится. Естественно, свое обещание тебе тоже придется выполнить.
Несколько мгновений Арес раздумывал над словами Рабиновича. Как я понял, бог войны не слишком любил принимать гостей у себя дома и не горел желанием приютить в собственном дворце наряд российской милиции, но выбора у него не было. Доступ экскурсиям на Олимп был закрыт, поэтому вероятность того, что кто-нибудь воспользуется служебным лифтом, оказалась слишком мала. Арес мог провисеть на своей собственной статуе несколько дней, если не недель, а этого ему явно не хотелось. Тяжело вздохнув, бог войны принял предложение моего хозяина.
– Ладно, договорились, – кивнул головой Арес. – Все, что просите, вы получите. Только, чур, коллекционное оружие не трогать и на паркет не блевать.
Ну, уж это как получится! Извините, вырвалось само собой, поскольку неразлучную троицу милиционеров лучше меня, пожалуй, не знает никто. На мое фырканье внимания, естественно, никто не обратил, разве что Горыныч правой парой глаз покосился.
Арес быстро привел в порядок растрепанную амуницию и, недовольно покосившись на Геракла, строевым шагом направился в сторону олимпийской «деревни», а мы нестройно поплелись за ним. Бог войны, видимо, по привычке прикрикнул на нас, требуя подровняться и идти в ногу. Он даже успел пару раз выкрикнуть «левой, левой», прежде чем Ваня, абсолютно не переваривающий, когда всякие проходимцы пытаются им командовать, влепил Аресу подзатыльник. Тот обиделся и, выковыряв шлем из придорожной пыли, пару минут наводил на него лоск, не двигаясь с места, надув губы и кося глазами в сторону ментов. Затем горестно вздохнул, видимо, смирившись с варварскими замашками чужестранцев, и помаршировал дальше. Так мы и шли – Арес впереди, парадным маршем, а мы следом, нестройной толпой – пока не уперлись в фасад жилища бога войны.
Что и говорить, олимпийские боги любили размах! Дворец у Ареса был таким огромным, что, если бы его использовали в качестве приюта для бездомных собак, сюда можно было бы запросто собрать бродяжек со всей России. Ну, а наш губернатор просто поперхнулся бы от зависти и от расстройства разнес бы по кирпичику свою пригородную виллу. В общем, квартирка у Ареса была впечатляющая, но я бы в ней жить не стал. Хотя бы потому, что однажды утром не смог бы найти отхожее место и пришлось бы гадить в комнатах. А этого я не приемлю. Не в подворотне рос!
Еще одной, кроме размеров, особенностью жилища Ареса были многочисленные изображения хозяина на фасаде и поблизости. Рельефы, статуи и фрески просто заполонили собой все окружающее пространство. Причем практически каждая из них была подписана и снабжена инвентарным номером. А у некоторых, видимо, особо дорогих сердцу хозяина, произведений искусства стояла вооруженная стража. Сверкающий золотом почетный караул также располагался и на ступенях дворца. Увидев приближающегося Ареса, они застыли по стойке смирно и дружно, словно стая котов при армейской столовой, рявкнули:
– Славься, великий! Даруй достойным победу!
– Отставить!!! – истошно завопил Арес. – Что это за писк?
Согласен, Андрюша Попов или даже я могли бы прокричать приветствие погромче этих служивых, но, по-моему, бог войны откровенно придирался к своим подчиненным. Кричали они неплохо. До «спартаковских» фанатов им было, конечно, далеко, но все-таки это впечатляло. Однако Арес, видимо, решил отыграться на них за свой недавний позор, учиненный богу войны Дикой. Поэтому, продолжая раздавать своим бойцам ласковые прозвища вроде «трупоедов» и «персидского фарша», он отвешивал каждому караульному подзатыльник и успокоился только тогда, когда поднялся на вершину лестницы и отправил всех до единого на гауптвахту. Жомов одобрительно усмехнулся.
– А этот коротышка, – он ткнул своим огромным пальцем в сторону Ареса, – ничего мужик. Дисциплину у подчиненных держать умеет.
– Ты только нашему подполковнику его в пример не приведи, – тут же посоветовал ему Попов. – Иначе вместо фуршетов после работы будешь плац во дворе берцами шлифовать.
Ваня на пару секунд задумался и после усиленной мыслительной работы смог оценить всю плачевность перспектив, обрисованных Поповым. Довольная улыбка сбежала с его лица куда-то в сторону Сахалина и не возвращалась до тех пор, пока Арес не подвел нас к усыпанному яствами столу. Впрочем, обрадовали Ивана не они, а количество напитков, составлявших компанию шикарной закуске.