Двенадцать ведьм
Шрифт:
Сейчас, когда он понял, что Керт, вероятней всего, стоит за организацией заговора и за ритуалами, многое становилось на свои места, далеко не все, но многое. Только Керту – с его извращенным пониманием великодушия, могла придти в голову идея – магически консервировать девушек. «Возможно, здесь что-то еще, но с Кертом никогда не знаешь, насколько безумен он есть» - мрачно думал Ганимед. Но Керт – не был кровожадным или импульсивным, наоборот он был хладнокровным и расчетливым. Их – двое – сказала Геката. Древняя богиня распознала бы ипостаси, но она сказала их – двое. Второй – тоже некто могущественный, иначе не посмел бы выйти из под контроля Полузмея.
Демон потерял контроль, поэтому даже если он подчищал за собой – он вряд ли сделал это качественно. У Ганимеда было «хорошее» предчувствие на этот счет. Медея что-то найдет. Не может не найти. Завтра они будут более четко понимать с каким демоном они имеют дело. И тут Ганимеда осенило. «Природные катаклизмы устраивал демон. Керт не способен управлять стихиями. Князья Эреба - не способны управлять Водой. Это - один из князей Мглы. Завтра с самого утра займусь изучением родословной князей Мглы. Нам нужен кто-то обделенный. Младший сын или отпрыск, лишенный наследства. Если мы оживим Изабелл – она сможет нам дать зацепки, но информация, которой обладает Астрей – она более ценная». Ганимед предполагал, что муж Эос нашел общий язык с Кертом на почве ненависти к нему, но не собирался участвовать в заговоре до конца. Однако в глазах Вселенского закона, он – преступник. И означает это, что говорить он не захочет ни с ним, ни с кем-либо другим. Астрей никогда не сознается, что имел хоть какое-то отношение к заговору. «Но мы можем придавить его уликами», - наконец-то проваливаясь в сон, подумал Ганимед и даже знал какими.
[1]Гестия — богиня, покровительница семейного очага и жертвенного огня в Древней Греции. В Древнем Риме ей соответствует Веста. Жрицы-хранительницы считались священными особами. Им всегда верили на слово, не требуя клятвенных подтверждений. В город они выходили, сопровождаемые почетным эскортом из ликторов. Если им по пути встречался преступник – жрица могла даровать ему жизнь или свободу. Где бы жрицы ни появлялись, им всегда отводили самые почетные места. Человека, оскорбившего жрицу, забивали розгами до смерти.
[2] Ехидна— в древнегреческой мифологии исполинская полуженщина-полузмея (дракайна).
Глава 10
Глава 10
Как только они въехали во двор дома Изабелл Лайтнинг, Ганимед почувствовал накатившую на него волну отвращения смешанного с недоверием и… ужасом и разочарованием и отчаянием.
– Ора, что за …? – он так и застыл в недоумении. Пандоры не было на заднем сидении.
– Я здесь, - подала тихий голос Пандора.
– Что ты делаешь на полу машины? – В его голосе можно было четко прочитать, что из всех ее выходок – эта по своей глупости занимала пока первое место.
– Ты же знаешь, что у меня фотографическая память? И я не могу обознаться, я не могу, даже если бы очень захотела бы?
– Теперь знаю, наверное…, - она озадачивала его все больше и больше…. Он даже заподозрил, а не повредила ли она голову при переходе. В теории это не возможно – она богиня, но
– Ора, - очень осторожно как маленькую девочку позвал он, - что ты там конкретно делаешь?
– Прячусь…, - он чувствовал, что она очень расстроена и разочарована и она чего-то боится.
– Тебе что-то привиделось? – осенило его. Ора, но это было только видение, сейчас ничего страшного не происходит.
– Он там? – она показала в сторону дома
– Кто там?
– Один мой старый знакомый, но он не совсем знакомый, он скорее просто поклонник, ну и в смысле не старый, а из Греции…
– И ты от него здесь прячешься…? Ора, почему ты прячешься от него? Что он может тебе сделать?
– Он хочет на мне жениться… - и она заплакала. Ганимед понял, что вообще ничего не понял. Но она была в ужасе…, и он мало что знал о ее жизни в Греции. Честно говоря, он ничего не знал о ее той жизни.
– Эф, ты иди к Медее, скажи ей, что мы скоро…, по крайней мере, я надеюсь, что мы скоро…, - показывая глазами на Пандору, - будем.
– Как скажешь, шеф! – нехотя отрапортовал Эфалид и покинул машину.
– Ора, Ора, пожалуйста, не плачь, - нахмурившись попросил ее Ганимед, - постарайся объяснить…, чтобы я понял в чем проблема…, я в курсе, что жрицы Гестии предпочитали оставаться свободными даже после окончания службы. Оно и понятно, после замужества все их состояние, и они сами становились собственностью мужа, и теряли все привилегии. В общем, я понимаю, почему ты не стремилась замуж, но … это все равно не повод устраивать такую истерику…
– Ты не понимаешь…, он…, он… он не понимает слова нет, - хлюпая носом, объяснила Пандора.
– Все равно не вижу проблемы, - уверенно заявил Ганимед. – Ты же не кто-нибудь, ты – богиня! Не понимаю твоего страха перед смертным.
– Он не смертный, - и она заплакала новым заходом.
– И что? Ты дочь Зевса, ты под моей охраной, - Ганимед почувствовал, что закипает, ее глупость, ее непонимание абсурдности ситуации злили его. Но он все же нашел в себе силы и выслушал ее ответ.
– Им, Керту закон не писан…, он могущественен и беспринципен. Я пыталась ему противостоять, но он способен парализовать одним только взглядом…
– К-кто? – кровь застыла в жилах Ганимеда.
– Керт. Ты знаешь его? Ты… знаешь… его..! И ты меня понимаешь теперь, - «ну, вот и здравствуй третья волна рыданий…» - безрадостно и раздраженно подумал Ганимед. «Сейчас, я должен ее как-то успокоить, но как?»
– Это для тебя все было три дня назад, а для него прошло три тысячи лет. Неужели ты думаешь, что он все еще помнит о своей и к тебе? Я думаю, что он уже и имя твое забыл! – ляпнул Ганимед первое, что пришло ему в голову. Но он не верил ни одному своему слову. Керт никогда не забывает тех, кто его унизил. А отказ Пандоры выйти за него замуж, он, к мойрам не ходи, расценил как унижение!
– Ты и сам не веришь в то, что говоришь! – Пандора уже перестала рыдать. – Что будем делать? Ты можешь наложить на меня иллюзию, чтобы он меня не узнал?
– Думаю да. Слава богам! Медея наложила на тебя щиты, поэтому он тебя не почувствует. По крайней мере, мы выиграем время. Я правильно понимаю, что ты видишь не только сквозь мою иллюзию, но и сквозь его. Я прав?
– Да. Я вижу его чешуйчатой, пресмыкающейся и холоднокровной тварью, какой он и является по существу. Ты еще вчера понял, что он наш убийца-ритуальщик, так ведь?