Двенадцать ворот Бухары
Шрифт:
— Не нужно меня провожать, — залепетал Мирак, я сам… Они устали…
— Не беспокойся! — заверил Асо. — Мне еще нужно поговорить с твоей мамой. Ну, вперед!
Фируза заперла ворота и прошла к Оймулло. Нижняя комната была залита светом, Тахир-ювелир зажег тридцатилинейную лампу и работал, надев очки; Оймулло, тоже в очках, сидела с книгой, читала.
— О, входи, входи, доченька, — радостно приветствовала она Фирузу, глядя поверх очков. — Легка на помине, я только что говорила о тебе и раскрыла
— Хорошо, что пришла, дочь моя! — приветствовал ее и Тахир-джан. — Уж как я тут стараюсь развлечь эту женщину… сколько сказок ей рассказал и забавных историй, ничего не достиг.
Мой беззубый рот только скуку наводит.
— Пошли вам бог здоровья! Я бы давно пришла, да у нас был дядюшка Хайдаркул.
— Ушел уже?
— Да, ушел… и Асо тоже.
Фируза подсела к Оймулло, и та заметили, что молодая женщина чем-то взволнована, что мысли ее далеко, но ни о чем не спросила, — пусть успокоится.
— Ходжу Хафиза называют знатоком сокровенных тайн, — сказала Оймулло. — Ты вошла, когда я начала читать вот эту газель. Послушай!
Ты сорвала внезапно покрывало, что это значит? Ты, пьяная, из дому убежала, что это значит?
Царицей стала среди красавиц, приманкой взглядов, Но до конца ты все же не узнала, что это значит.
Два ветерка-соперника играют в кудрях душистых, А ты на них не сердишься нимало, что это значит?
Загадку губ раскрыла речь, а пояс — загадку стана. Но меч ты из-за пояса достала, что это значит?
Фируза поняла тайный смысл газели и намек Оймулло. Она опустила голову, говоря:
— Конечно, Хафиз знаток сокровенных тайн, но не каждый это понимает. Для того чтобы понять его толкование, нужна такая проницательность, какой обладаете вы, Оймулло!
— Ну, если я такая, расскажи, что произошло. Отчего ты расстроена?
— Ничего, — замялась Фируза, но тут же решила рассказать о неприятных вестях, принесенных Мираком.
— Не знаю, чем дело кончится! — заключила она свой рассказ.
— Хорошо кончится! — заверил Тахир-ювелир.
— Дай бог, — подхватила его слова Оймулло. — А ты не тревожься, не принимай так близко к сердцу. Люди, сокрушившие эмира, его трон и корону, не станут подвластными Асаду Махсуму. Его постигнет судьба эмира, если он не опомнится и не поймет, что затеял! Так будет, ты не беспокойся, у тебя и без того много хлопот… Одна дочь под сердцем, пятнадцать дочек в клубе!..
— Почему дочь под сердцем? — перебил, смеясь, Тахир-ювелир. — А если сын? Конечно, сын!
— Кто бы ни был, пусть будет счастлив! — сказала Оймулло. — И за дядю Хайдаркула не волнуйся, он революционер, большевик, не так-то легко его сокрушить! Хочешь, я погадаю по книге Хафиза…
Так, задушевно беседуя с Оймулло, Фируза совсем успокоилась…
Тем временем Хайдаркул, обуреваемый
Прежде всего он хотел проверить, известно ли там то, что передал Мираку отец. Затем надо объяснить Ходже Хасанбеку поведение Асада Махсума; вооружив басмачей, он как бы бросал вызов своим противникам; это первый ответный шаг на нынешнее решение Центрального Исполнительного Комитета.
Нельзя пройти мимо этого! Не сегодня завтра Асад Махсум сядет всем на голову, и тогда бороться с ним будет гораздо труднее.
Ходжи Хасанбека в ЧК не оказалось. Хайдаркул пошел к Федорову. Тот беседовал с заведующими отделами.
— Входите, товарищ Хайдаркул, — сказал Федоров. — Знаете ли вы, какие у нас новости?
— Нет! — рассеянно ответил Хайдаркул, думая о своем.
Ходжу Хасанбека наконец сняли с работы, он совсем не справлялся.
Ну? Поразительно! Кто же назначен на его место? Алимджан Аминов. Но он еще не приступил к работе. Хайдаркул воспрянул духом. Безнадежность, охватившая его на заседании исполкома и особенно при известии о басмачах, рассеялась. Подуло совсем другим, благоприятным ветром. Хоть и далекая, но перед ним забрезжила надежда.
— Да, неожиданно! — сказал он. — Какому же умному человеку обязаны мы этим? Кто первый ступил на этот путь? Наверное, решено было в Совете назиров?
— Да! Вы вчера отсутствовали, нам сказали, что вы заняты делом Махсума. А тут шло внеочередное заседание ЦК… Все сошлись на том, что старик не справлялся с этой работой… И самому трудно, и дела в беспорядке.
— Аминов справится… товарищ Федоров, вы знаете, какое решение принял вчера исполком?
— Знаю.
— После этого Асад Махсум отдал оружие басмачам!
— Знаю и об этом, только что сообщили… Но еще десять дней назад Махсум сам сюда приезжал, говорил с председателем, советовался как быть. Потому мы не возражали.
— Неужели дали согласие?
— А что было делать? Советовали, чтобы он всех проверил, испытал, ненадежных отсеял…
— Он, конечно, заверяет, что так и сделал?..
— Наверняка.
— Это неправда! Проверку надо было проводить при участии чекистов.
— Я предлагал, но председатель поручил все ему, выразил полное доверие.
— Плохо дело! Кто знает, с какой целью вооружил он басмачей, собрал и держит при себе отъявленных контрреволюционеров? Боюсь, как бы в один прекрасный день не повел их на нас.
Федоров молча покачал головой. Так же, как и Хайдаркул, он сомневался в Асаде Махсуме, но не мог себе представить, что тот поднимет восстание против Советской власти.
— Не думаю, чтобы Асад Махсум замыслил выступить против нас. Он просто самовлюбленный, чванливый, высокомерный человек, к тому же не лишенный авантюризма.