Двенадцатая реинкарнация. Трилогия
Шрифт:
— Пожили бы вы в моё время. Я с сорок шестого года, и до самой смерти Сталина был под домашним арестом. Семь долгих лет. Тогда мои установки могли бы нас в лидеры мировой экономики вывести, а потом стало поздно. Берия мне жёстко отомстил за отказ участвовать в "атомном проекте". Сначала мои установки государственная комиссия не пропустила к выпуску, а потом меня и вовсе от науки отстранили.
— Значит, на Сталина обиделись? Я думаю, что к концу войны он вами тоже был не совсем доволен. Кому многое позволено, с того и спрос иной. А про кислородное дутьё… Так я знаю, где и когда в СССР с ним в довоенное время экспериментировали. Нынче с "Красным Сормово" мы тесно
Наш разговор прервало лёгкое постукивание, а потом дверь открылась и в комнату вошла Хозяйка. Строгое вечернее платье, сложная прическа, идеальная осанка, туфельки.
— Что это вы тут расшумелись так? Дорогой, ты не забыл, что доктор рекомендовал тебе ежедневные прогулки, — женщина, мимолётным кивком показала мне, что заметила, как я встал с места и поприветствовал её, в офицерском стиле склонив и подняв голову, и изобразив щелканье каблуков.
— Аннушка, я сегодня прогулку, пожалуй, пропущу. Что-то мне с утра нездоровится, да и беседа у нас очень уж интересная, — академик живо вышел навстречу супруге, и взял её за руки.
— Да что же это такое. Молодой человек, ну хоть вы мне помогите, — делая вид, что сердится, повернулась ко мне женщина, вовлекая меня в шутливую семейную перебранку. Пётр Леонидович тут же представил нас друг другу, и они оба замолчали, с интересом ожидая моей реакции. Спевшийся семейный дуэт.
— Анна Алексеевна, да я с удовольствием помогу Петру Леонидовичу, а беседу можно и во время прогулки продолжить, если он не возражает, — я с простодушным видом развёл руки в стороны, показывая, что особых причин менять из-за меня сложившийся распорядок, как бы не существует. Кроме того, у меня появилась отличная возможность сменить крайне неприятную тему разговора.
— Вот видишь, дорогой… — жена академика повернулась к мужу.
— Анечка, это ты сейчас на его честно вытаращенные глаза купилась? Ты поверь мне, этот парень не так прост, как кажется. Моё чувство интуиции просто вопит о том, что у него уже готов какой-то трюк, после которого он в очередной раз окажется на белом коне, — учёный прервал супругу, с интересом ожидая моих дальнейших действий.
— Ну, так не интересно. Анна Алексеевна, как вы с ним живёте только. Он у вас всегда знает всё наперёд? — принимая игру, я под эти слова подошёл ближе к семейной паре, — Пётр Леонидович, можно ваши руки на несколько секунд, — прикрыв глаза, подлечил академика Малым Исцелением, — Пожалуй, достаточно. Возвращаю бывшего недомогающего в ваши руки. По секрету могу сообщить, что больше никаких причин отлынивать от прогулки у моего пациента не существует, — шутливо расшаркался я перед женой академика.
— И что сейчас было? — поинтересовался Капица, удивлённый моим поведением и словами.
— Подождите пару минут, а потом скажете нам, как вы себя чувствуете, — посоветовал я, зная по предыдущим опытам примерное время наступления общего улучшения состояния. За время ожидания учёный повёл себя беспокойно. Он пытался волнообразно шевелить плечами, прислушиваясь к хрусту шейных позвонков, помассировал локоть и сделал несколько полуповоротов туловищем.
— Эффект плацебо. Самовнушение. Но как тогда объяснить, что полностью пропали болевые ощущения, — как бы про себя рассуждал академик, комментируя свои ощущения и ход мысли, — Расскажете? —
— Пётр Леонидович, я не так жесток, чтобы лишить вас возможности самому поломать голову над такой замечательной загадкой. Хотя, если к концу прогулки у вас правильная версия не родится, то обещаю дать подсказку, — я хитро переглянулся с Хозяйкой, с трудом сдержавшись, чтобы не подмигнуть.
– Всё. Идём гулять, — жизнерадостно откликнулся учёный, пытаясь при этом изобразить для жены "ласточку".
— Петя, наденешь пуловер. К вечеру на улице стало прохладно. — Анна Алексеевна пошла за одеждой, с усмешкой бросив нам на ходу. — Оба себя ведёте, как мальчишки. Наверно думаете, что я в ваш розыгрыш поверила.
— Не поверила ведь. Мы, когда с ней познакомились, часа не могли прожить, чтобы не подшутить друг над другом. Помню, я в Париже даже на фонарный столб однажды залез, — рассмеялся академик. — Столько лет прошло, а мы с ней до сих пор постоянно озоруем и подначиваем друг друга.
— Это, случайно, не её отец будет, — не совсем вежливо ткнул я пальцем в сторону старой фотографии, где рядом с совсем ещё молодым Капицей стояли Иоффе, и незнакомый мне мужчина, представительного вида. Определённое фамильное сходство у него с Анной Алексеевной прослеживалось вполне очевидно.
— Он, генерал флота, академик, Крылов Алексей Николаевич. Старая фотография. Девятнадцатый год. Мы втроём тогда и составили первый Президиум физико-механического факультета. Аннушка вся в его породу пошла. Ох, и остёр был тесть на язык. А уж насколько умён и талантлив, словами не передать. Его ещё при жизни адмиралом корабельной науки называли. Помню, как-то Крылова вызвали из-за границы осмотреть ничтожную неисправность на черноморском танкере, а он, приехав, выдал заключение: — "Если впредь будет такая течь, то зовите доктора по венерическим болезням, а не инженера за тысячу километров".
От неожиданности я рассмеялся, немного протормозил, и поинтересоваться необычным воинским званием, резанувшим слух, не успел. Генерал флота. Первый раз в своей жизни такое странное словосочетание слышу.
Анна Алексеевна перехватила нас у дверей, и перед уходом завалила кучей советов и предостережений. Странно, что всё это она говорила, глядя на меня, а не на мужа. Видимо чувствует, что у того, за долгие годы их совместной жизни, на её слова образовался устойчивый иммунитет. Даже я понимаю, что он сейчас её не слышит, хотя головой кивает, и пару раз поддакнул к месту.
На прогулке я сходу перехватил инициативу в разговоре, начав тезисно излагать содержание своего письма о будущем электроники, её важности для развития страны, армии и промышленности. Капица сначала слушал меня неохотно, но постепенно втянулся в разговор. Зачастую, на его вопросы я просто пожимал плечами. Он называл фамилии н названия институтов, которые мне ни о чём не говорили. Однако он оживился сразу же, после озвученной мной мысли про необходимость всемирной интеграции не только в производстве, но и в науке. Сходу опровергнув некоторые мои выводы по этому вопросу, он тут же предложил свои решения, гораздо более выверенные и фундаментальные. Оказывается, о многих вещах я просто ничего не знал. Привык шаблонно мыслить, что мы в СССР живём, как бы сами по себе, в отрыве от других наций. А вот ничего подобного. И наши, и американские учёные, целыми делегациями в сотню человек летают друг к другу на симпозиумы, и тот же "Союз" и "Аполлон" — это долгий проект их совместной разработки.